Алексей Жак - Мой дом. Рассказы

А на следующий день я узнал – кто-то рассказал, может, опять тот парень вставил в свои вечные анекдоты, короткий рассказ о пострадавшем, – что нашли пьяного мужика на улице в двух кварталах от нашего дома, всего избитого, будто отбивная котлета, и… мертвого.

А зачем я все это рассказал: жути напустил, или, точнее, записал, спросите? Отвечу, не стесняясь. Чего мне стесняться, я не какой-то там маргинал, или бомж. Я в своем доме живу, называется мой дом Рассея. Хотя и совсем недавно (опять вру: очень и очень давно, многие, наверное, и не вспомнят начало) он назывался Советским Союзом. Но ведь от перемены мест слагаемых сумма не меняется? Ага, кое-что из высшей математики помню! Не так, скажите? Неправда?

Свободу Патрису Лумумбе. Миру мир, войне – пиписька. Я за мир во всем мире. Мы не рабы, рабы не мы. Я за справедливость, и хочу, чтобы все знали, что у нас в доме творится и во что это всё может вылиться. Меня уже переполняет от эмоций, в ушах булькает, боюсь, вырвет, или вырвется (верится с трудом, веерится, но как бы то ни было…) наружу иным путем, если не облегчусь.

А главное, что хотел сказать: мы вот в большом доме живем, и город у нас большой, да и вся страна не маленькая. А похожи друг на друга, как сиамские близнецы, будто все одной, под копирку, жизнью живем. Родился, крестился, женился, дети, умер. Всё, точка на этом. Скучно. Ску-у-чно.

Нет, не всё, однако. Позвольте, я все-таки до расскажу историю до конца. До самого печального конца, иначе это будет не правдой, а кривдой. А, правда, она и в Африке правда. Так вот:

Аркаша пошарил по краям ванны в поисках лекарства, но голова еще кружилась, и он смахнул на пол последнюю надежду на спасение – тюбик с сердечными капсулами. Охнув, как испуганный, загнанный в угол скотобойни, хряк, он захныкал, растирая грязными, еще не оттертые гелем, руками слезы по дряблым щекам. Ему было жаль себя, одинокого и такого беззащитного в этой кафельной темнице, хоть и сверкающей огнями от миниатюрных плафонов на потолке, но такой замкнутой и страшной, как камера смертников.

– Мама, – прошептал он, и, повысив голос, крикнул во второй раз: – Мамочка, спаси меня. Я не хочу умирать.

И дальше уже не крича, а думая, что кричит, он лишь двигал беззвучно губами, повторяя в уме слова, которые хотел произнести, но которые никак не хотели срываться и выходить изо рта:

«Не хочу умирать вот так, в одиночестве, в этой мокрой и холодной комнате. В этой мерзкой остывающей воде, среди халатов, мочалок, и полотенец – единственных свидетелей моего унижения. И, ради бога, я не хочу умирать голым. Это после всех изношенных мной и подаренных родственникам, устаревших моделей, костюмов. Всю жизнь я копил и собирал эти наряды, помня, как унижали меня в детстве мальчишки, называя оборванцем после голодных и холодных послевоенных лет. Я заслужил иной участи, иной смерти. Господи, так не дай же мне уйти из мира таким постыдным… неподобающим… человеку… страшным… ужасным… способом».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.