Дмитрий Королёв - Вторая книга

– Держись, товарищ, нам тебя очень будет не хватать, – сказал он без тени иронии и после решительного рукопожатия покинул автомобиль. Такси на прощанье подмигнуло, произнесло что-то тёплое на своём машиньем языке и унеслось в сторону моста, за которым во тьме виднелись огни другого берега.

Развернувшись спиной и к мосту, подставившему свой горб жужжащим автомобилям, и к подсвеченной прожекторами монументальной фигуре, упорно именуемой в народе из-за её неимоверного роста просто дурой, твёрдым шагом пешеход устремился прочь от шума, по дороге, по сторонам которой высятся деревья, вместе с ней взбираясь по склону холма. Нечастые фонари едва освещают путь, так что между ними, если запрокинуть голову и напрячь глаза, можно увидеть звёзды. Сладковатый запах, всё явственней ощущаемый в воздухе, прохладный от близости воды, характерен для монастырей и кладбищ, и когда показывается площадь перед оградой с воротами и калиткой, он поглощает всякое напоминание о заботах большого города, а лучше сказать – о суете мирской, поскольку за оградой виднеются монастырские своды. У входа скучает человек, одетый вполне цивильно, однако странным образом вид его очень даже гармонирует с обстановкой – возможно, из-за жёлтого освещения и тёмных тонов одежды. При появлении пришельца он оживляется, невольно вскидывая запястье и бросая взгляд на часы.

– Поздновато вы что-то. Проблемы с транспортом?.. – вопрошает чёрный человек, освобождая проход и жестом приглашая войти. Дорожка вдоль высоких вечнозелёных (по крайней мере, хвойных) кустов благодаря песчаной поверхности скрадывает звуки шагов. Она ведёт мимо тьмы по левую руку, откуда раздаётся незатейливый стрёкот кузнечиков, мимо входа в комнату послушников по правую руку, откуда слышны негромкие звуки неторопливого движения человеческих тел, вперёд, к порогу и крутой лестнице. Деревянные ступени под ногами почти не прогибаются; внутри тихо и прохладно. – Держитесь за поручень, – говорит провожатый, – прошу, на второй этаж. – Пройдя несколько сквозных комнат, они оказываются в помещении, где о монастыре напоминают лишь некоторые украшения стен да двое в рясах; впрочем, остальная часть собрания одета в форму делового мира, в пиджаки и галстуки. – Присаживайтесь, вот вам табуретка, – шёпотом говорит услужливый голос и растворяется где-то позади. Чуть приподнявшись на локтях, над одним из столов возвышается молодой человек в ленноновских очках, все его слушают с разной степенью сосредоточенности.

– …Ещё нам следует определиться с калибром, – сообщал докладчик. – Одно дело – выдумать что-нибудь монументальное, необъятное, эдакий воображаемый Колизей, почти не боящийся времени. Идеи такого масштаба у нас наперечёт. И совсем другое – идейки размером не больше булыжника, этого добра хватит всем желающим и сомневающимся. Кстати, господа, прошу обратить внимание на аналогию: настоящий Колизей, испытывающий теперь ежедневные нашествия туристических толп, давно был бы разобран по камешкам, если бы заботливые службы не удерживали памятник старины в ткани действительности, завозя каждую божью ночь на объект по два самосвала гравия из ближайшей каменоломни. Забота о кармане потребителя, господа, – он неторопливым жестом поправил свою и без того безупречную причёску, – обогащает.

Дима не стал присоединяться к негромкому смеху, и даже почти не отреагировал на чуть ли не дёрганье себя за рукав кем-то, сидящим рядом и чуть позади, очевидно, испытавшим от прозвучавшей шутки удовольствие, которым непременно хочется поделиться с окружающими. Нет, он только подался вперёд, и на лице его можно было бы видеть сосредоточенную работу мысли, если бы кому-либо за лицом этим в данный момент было интересно наблюдать.

В меру конспиративное освещение будто переносит фокус от одного говорящего к другому. Вот зашевелился человек под окном, и лысина его слегка блестит, гармонично дополняя отражение ламп на чёрной поверхности стекла и свечение огонька сигареты. – Всё же, на правах экс-председателя клуба, я позволю себе замечание такого рода. Хоть мы и задались целью освежить наши ряды, чтобы вместе с новым руководством, новыми людьми у нас появились новые мысли, думаю, старый опыт со счетов совсем сбрасывать не стоит. – Он выразил почтение предыдущему оратору исполненным достоинства кивком головы, и довольно живо продолжил: – Тут ведь ещё вопрос в адресной группе. Известно, что для большей убедительности аргументация должна быть из области некомпетентности слушателя. Так, для домохозяек по вопросам вне быта достаточным будет мнение, например, продавца стиральных машин. А для него, если зайдёт речь о насекомых, убедительными покажутся суждения археолога. Археолог в медицинской проблематике вполне доверится капитану дальнего плавания, тот сочтёт достаточными аргументы профессора минералогии относительно влияния литературных памятников на современную историю, а профессор во всём, кроме своих минералов, легко согласится с собственной женой. – Лысина будто озарилась изнутри ровным сиянием мысли. – Кроме того, коллеги, надо иметь в виду специфику аудитории: одни и те же слова для разных специалистов могут значить совершенно разные вещи. Например, недавно меня пригласили осветить один вопрос по нефтехимии, который сегодня так будоражит общественность, для крупных таможенных чиновников. Кстати, некоторые из них гораздо крупнее знакомых мне крупных учёных. Да, так вот, описывая допустимые, с точки зрения науки, масштабы естественных потерь нефти и газа при транспортировке, я вспомнил некогда популярную в академических кругах гипотезу о зарождении жизни из нефтяных молекул, и в порядке разрядки принялся шутить, что в случае эдакого вырастания ног у энергоносителей к анализу следует привлекать биологию, социологию или, скорее даже, прокуратуру. Однако вместо того чтобы рассмеяться, как это делают мои студенты, таможенники, поблагодарив за идею, стали между собой совещаться, а не стоит ли применять к нефти фитосанитарный контроль и всё такое прочее.

– Да, – вновь заговорил молодой человек в тонких очках, – мысль интересная. Однако я всё же думаю, что нам следовало бы сначала определиться для себя: что мы, собственно говоря, ищём? Что мы хотим сказать народу? Вспомним, как ещё совсем недавно будоражила умы идея отыскать и вернуть на родину бочонок золота, что гетман Полуботко заботливо оставил для грядущих поколений в английском банке, да вернуть с процентами, которых всей стране хватит, чтобы жить беззаботно никак не менее года. Теперь всё затихло… – Он вздохнул, не то от жалости, не то запасаясь воздухом, с процентами.

– Ну, как же, помним-помним, – отозвался лысый лектор, – это наша разработка, между прочим. Но такого рода проектами нельзя злоупотреблять. Представьте себе, что Леонардо да Винчи не ограничился бы единственным портретом Моны Лизы, а поставил бы это дело в серию: «Джоконда на балу у герцога Савойского», «Мона Лиза, плачущая на фоне кавалерийских манёвров», и так далее. Художественная ценность исходной картины существенно бы снизилась. И рыночная – тоже.