Алексей Осетров - Лунный свет на заре. Книга первая. Цикл «Ярость Творца»

Как следует накувыркавшись с Эллен, которая тут же, утомлённая, заснула под яблонькой, я навалился спиной на тёплый древесный ствол и просто смотрел на серебрящуюся водную гладь, на поверхности которой то и дело появлялись воронки и пузырьки воздуха. Видимо, рыба, которой кишела эта речка, проснулась и развлекалась в водных просторах.

Я закрыл глаза и увидел себя совсем маленьким, лет пяти-шести, в группе таких же детей на каменных скамьях, расположенных полукругом внутри храмового комплекса. Да, это был именно этот самый город, в котором мы сейчас находились. Похоже, что в одной из своих инкарнаций я был одним из горожан.

Какие-то седые жрецы что-то рассказывали собравшимся слушателям, словно читали лекции о неких древних науках. По крайней мере, все слушали с раскрытыми ртами. Меня и ещё нескольких ребят отобрали из всей массы и построили лицом к залу на каменных ступенях. Нам на шеи стали вешать не то медали, не то какие-то ордена. Всем на головы водрузили красивые плетёные венки.

Потом я увидел следующую картинку, как где-то далеко над нашими головами в космической вышине множеством ярчайших вспышек разгораются сверхновые звёзды, словно кто-то поджёг бенгальские огни. Какие-то части этих вспышек становятся раскалёнными кусками осколков звёзд, несущимися в нашу сторону на запредельных скоростях.

Вначале, начавшийся звёздный дождь мы приняли за некоторое развлечение, настолько красивым и завораживающим было это зрелище. Но когда сначала далеко в полях, а потом уже и на городских улицах стали сыпаться с неба раскалённые камни, пробивавшие булыжную мостовую и крыши домов, мы с воем побежали прятаться. Однако найти спасение можно было, не забившись дома под лавку, а где-то в пещерах глубоко под землёй.

В итоге, горели камни, подожжённые небесным огнём, как языком слизывались с лугов, засаженных клевером, стада коров и баранов, рушились крыши домов и городские стены. А все, кто успел, засели глубоко под землёй, в каком-то древнем городе, вырытом ещё нашими далёкими предками для спасения от подобного рода катастрофы.

Потом я увидел, как на равнины за городскими стенами стали падать какие-то летательные аппараты. Некоторые садились мягко, просто разметав вокруг себя клубы пыли и дыма. Некоторые кружились беспорядочно и в лепёшку разбивались при приземлении. Они осыпали друг друга тысячами смертоносных зарядов, которые разносили в щепки некоторые из них ещё в воздухе. Тогда на землю сыпались фрагменты тел их пилотов и части самих аппаратов.

Выпавшие из тех и других фигурки в скафандрах воевали между собой и мы, из входов в свои пещеры, наблюдали, как эти серебристые оловянные солдатики борются между собой не на жизнь, а насмерть, поливая друг друга лучами смертоносного света.

Наконец, где-то высоко за облаками, раздался мощный взрыв, от которого выгорели все сады и оплавились в разных местах статуи и городские стены. И тогда наступила тьма.

Всё вокруг было словно в тумане. С неба падали хлопья грязного снега и нас, малолетних детей под присмотром жрецов повели куда-то далеко по подземным лабиринтам, сказав, что у нас теперь будет новая родина.

Последнее, что я помнил из пережитого, судя по крутившейся в мозгу картинке, это пауки-мусорщики, выполненные из металла, собирали все частицы металлических конструкций, рухнувших из-за облаков на долину. Собирали они и частицы людей, чтобы потом сжечь их прах и рассеять по просторам планеты.

Серебристые механические насекомые трудились в каменоломнях в ближайших горах, где вырезали из цельных кусков породы гигантские скульптуры и транспортировали их к большой свежепостроенной дороге, вдоль которой и устанавливали.

Это были фигурки астронавтов в скафандрах и шлемах с открытыми забралами, которые напоминали фигурки воинов. По своей сути, они и были воинами. Космическими воинами. Воинами Вселенной, свои жизни отдавшими на алтарь победы над Силами Тьмы и негуманоидным разумом Магеллановых Облаков.

Следующие мои видения начали путаться и я, в конце концов, тоже заснул тревожным сном. Но сон был не долгим, поскольку я почувствовал, как что-то трётся о подошву обуви.

Приоткрыв глаза, в предутренних сумерках, я заметил, как запёкшуюся кровь на подошве ботинка лижет неизвестно откуда взявшаяся собака. Она не проявляла признаков враждебности, но была явно чем-то взволнована.

Вдруг собака отпрянула и, прижав уши, протяжно завыла так, что леденящий душу вой, проникнув в череп, разорвался где-то в районе пятой точки, подбросив меня в воздух. Я вскочил и, озираясь по сторонам, но ничего пока не наблюдая, приготовился к какому-то событию, которое вот-вот должно было произойти.

Эллен тоже вскочила, не выпуская из рук посоха, и мы заняли круговую оборону вокруг дерева.

В следующую секунду я увидел десятка два сверкающих глаз мелькающих с разных сторон и направляющихся в нашу сторону. Глаза были повсюду, они мелькали в кустах, которые в изобилии разрослись по парку, опоясывавшему дворцовую площадь. Они горели в глубине стекавшихся к площади городских кварталов. И тут мы узнали, кому же они принадлежат.

Из, казавшейся осязаемой, темноты дверного проёма ближайшего храма, на нас кинулся здоровенный лохматый пёс. Хотя это и могло показаться странным, не должна же вроде домашняя собака не облаяв, предварительно, незваных гостей, прямо сразу пытаться вцепиться в горло. Но рассуждать было совершенно некогда, это была реальная и страшная опасность, быть разорванными одичавшими дворовыми псами, нашедшими себе приют среди руин таинственного города.

Первого приблизившегося волкодава я встретил быстрым и сильным тычком конца палки прямо в раскрытую пасть. Пёс, с пробитым затылком, покатился под ноги своих сородичей, успев заскулить, но быстро испустил дух, захлёбываясь кровью, хлеставшей из разорванного горла. Я же, вырвав посох вместе с собачьими челюстями из головы животного, обрушил его на следующего нападавшего, снеся половину черепа, вместе с верхней челюстью. И собака, без головы, но с остатками нижней челюсти и торчащими в разные стороны зубами, бросилась назад, в гущу своей дикой стаи, распугивая волкодавов.

Эллен тоже удалось с ходу оглушить троих и наповал убить четверых больших псин, жалобное завывание которых, казалось, несколько отрезвило всех оставшихся. Во всяком случае, уцелевшая стая начала отступать с глухим рычанием, пока, наконец, не скрылась в своих убежищах.

О дальнейшем отдыхе уже не могло быть и речи, спасибо и за то, что большая часть ночи прошла спокойно. Поэтому, немного отдышавшись, мы, определив для себя, что далее оставаться здесь нам, не имеет смысла, начали приготовления для продолжения вынужденного путешествия.