Вадим Голубев - Изломы судеб. Роман

В перерывах между заседаниями Гулько вызвали в комнату отдыха членов президиума.

– Пойдем! – сказал он Лебедеву, вернувшись. – Хозяин приказал взять Бухарина.

Чекисты шли по анфиладам комнат, окружавших зал заседаний.

– Бухарина брать идут! – шушукались вышедшие покурить старые большевики, увидевшие сиреневые гимнастерки.

Бухарина нашли на улице. Он курил у подъезда.

– Нарком внутренних дел приглашает вас к себе, Николай Иванович! – отдал честь Гулько.

– Раз приглашает – значит, надо ехать, – вздрогнул тот.

Бухарина привезли на Лубянку и сдали под расписку дежурному.

Ягода слишком много знал. Поэтому Сталин вынашивал план замены его на посту наркома внутренних дел. На одном из пленумов ЦК Хозяин сказал:

– Я уже стар, много болею. Мне нужен молодой, энергичный помощник, который со временем заменит меня на посту генсека. Предлагаю избрать секретарем ЦК товарища Ежова. Он соответствует этим требованиям. Имеет опыт партийной работы, прекрасно знает наши партийные и хозяйственные кадры. Ему надо поручить курирование органов госбезопасности».

Ежова избрали секретарем ЦК. Вскоре у него начались трения с Ягодой, быстро переросшие во взаимную ненависть. Как человек маленького роста, Ежов безмерно жаждал власти. Он был угодлив к стоявшим выше его и презрительно-высокомерным по отношению к подчиненным. Эти качества проявились сразу же после его избрания. Принялся Николай Иванович навязывать свою волю и Ягоде, который терпел вмешательство в дела его ведомства только со стороны Хозяина. Имевшие огромный опыт интриганства оба руководителя стали настраивать друг против друга своих подчиненных. Один – аппарат ЦК, другой – аппарат НКВД. Неоднократно шли они с жалобами друг на друга и к Сталину. Наконец, Ягода предложил арестовать Ежова как троцкиста. Он принес вождю подборку выбитых против Ежова показаний.

– Пусть полежат до поры, до времени у меня в сейфе. А там видно будет! – довольно сказал генсек, запирая документы.

Потом настал час Ежова. Под следствием оказался уже сам Ягода. Хозяину надо было уничтожить последних учеников Ленина: Бухарина, Рыкова, Крестинского, Томского. На февральско-мартовском пленуме 1937 года было принято решение об отдаче их в руки суда и следствия. Незадолго до этого Ягода был освобожден от поста наркома внутренних дел. Его назначили наркомом связи СССР.

Сталин ввел порядок, согласно которому все партийные и государственные учреждения работали до тех пор, пока сам он не покидал кабинет. Работал же вождь до двух-трех часов ночи. Правда, если он вставал в одиннадцать-двенадцать часов дня, то все остальные были обязаны явиться на службу к восьми утра. Вернулся в наркомат и Ягода. Машины Гулько и Лебедева уже дежурили у входа в здание. На случай попытки скрыться за авто Ягоды, следовали от Кремля две машины НКВД с оперативниками. Переодетые в штатское чекисты находились и в приемной Ягоды.

– Сегодня приема не будет, товарищи! – тяжело вздохнул Генрих Григорьевич, войдя в приемную.

Лебедев с Гулько, следившие за приемной из кабинета первого заместителя наркома связи, прошли в кабинет Ягоды.

– Я же сказал, что сегодня приема не будет, – даже не оторвался от бумаг тот.

– А нам и не нужен прием! Нарком внутренних дел приглашает на прием вас, гражданин Ягода, – протянул Гулько ордер на арест.

– И вы здесь, Николай? – забегали глаза Генриха Григорьевича.

– Приказ Хозяина, – ответил Лебедев.

Мелко затряслись голова и руки бывшего наркома внутренних дел. По-стариковски суетясь, он одел шинель и тяжело дыша, направился в сопровождении Николая Александровича к выходу. Гулько остался проводить обыск на рабочем месте. Ни слова не проронил Ягода по пути на Лубянку, только вздыхал и тряс головой.

– Непорядочек, товарищ капитан госбезопасности! – встретил их наглый мордастый парень, принимавший арестованных на Лубянке. – Враг народа, а с наркомовскими петлицами, с орденом.

– Ты с кем разговариваешь? С дворником? – возмущенно спросил Лебедев парня, сдиравшего петлицы и орден с френча Ягоды.

– Все вы здесь временные! Сегодня – с ромбами и орденами, а завтра – враги народа! В наручниках через этот предбанник пойдете!

С первых дней своего руководства Ежов приступил к реорганизации аппарата НКВД.

– Все вы разложены, избалованы высокими чинами, полученными не по заслугам, – заявил он на одном из совещаний. – У нас больше, чем в армии народа, имеющего генеральские звания. С этим будем кончать! Заодно посмотрим: все ли соответствуют имеющимся у них званиям. Враги проникли в органы. Поэтому упорядочивание званий будет производиться одновременно с поголовной проверкой всех наших сотрудников! Мы возьмем всех шпионов и диверсантов, окопавшихся в нашем аппарате!

Тем не менее, после этого совещания всем работникам органов вдвое были повышены должностные оклады. Одновременно шла проверка работников органов. Это было уничтожение всех неугодных Ежову. Сначала арестовали служивших в аппарате латышей – тех самых бывших латышских стрелков, что перешли на сторону революции. Среди них было немало членов партии с дореволюционным стажем. Латышей, охранявших дачи Сталина, Николаю удалось на время отстоять. Как ни уговаривали его дать согласие на их арест, он отвечал словами:

– А кто будет нести охрану товарища Сталина?

– Ты, что этих мужланов в Кремле держать хочешь, с их рожами белоглазыми? – спросил начальник контрразведки Молчанов.

– В Кремле они не работают. Охраняют дачи в Рублево и Кунцево. Там сплошные лесопарки. А лес латыши как никто другой знают. Кроме того, все они члены партии с дореволюционным стажем. Все прошли Гражданскую войну. Их всех убрать – сколько времени новых людей учить надо? Нет, Георгий Андреевич, не дам я согласия на арест латышей!

– Ладно, Хозяин решит, – мрачно произнес Молчанов. – Только смотри, Коля, как бы тебе самому кровью харкать не пришлось.

Через несколько дней Лебедев, Гулько и Власик сопровождали Иосифа Виссарионовича на прогулке в Кунцево.

– Что-то, Лебедев, я не вижу охраняющих меня латышей, – покрутил головой по сторонам вождь.

– Так, вы, товарищ Сталин, не любите, чтобы наши сотрудники «светились», – ответил Николай.

– Ну и где они? Спят? – недовольно повернулся к нему Хозяин.

Лебедев засвистел по-птичьему. Часть большого дерева отъехала в сторону. В огромном дупле стоял латыш-охранник. На полочках, сделанных в дупле были аккуратно разложены пара маузеров, гранаты. Там же стоял ручной пулемет.

– И так везде! Не то что каждый сантиметр, каждый миллиметр территории под контролем, – доложил Николай Александрович.