Вадим Голубев - Изломы судеб. Роман

– Не знал, Коля, что ты окажешься троцкистом, заговорщиком и фашистским агентом, – ударил он Лебедева в солнечное сплетение, промазал, нанес еще несколько ударов, от коих Николай увернулся. – Знал бы – собственной рукой тебя – паскуду бы «шлёпнул»!

– Борис Яковлевич, – обратился Лебедев к начальнику. – Здесь явное недоразумение! Ошибка! Надо бы доложить Хозяину…

– Контрразведка не ошибается! – нанес еще серию ударов Гулько. – Хозяин знает о твоем аресте! Доложили шифровкой. Говори, гнида, где прячешь изобличающие тебя документы?

– Ты, что, Борис Яковлевич, рехнулся? Кто же такие документы держит на рабочем месте?

– Дворник тебе Борис Яковлевич! Я для тебя, гнида, старший майор государственной безопасности, гражданин Гулько!

– Товарищ старший майор! Не отвлекайтесь! Нам бы провести обыск, да сдать эту нечисть во Внутреннюю тюрьму, – остановил Гулько старший из оперов.

Перевернули все вверх дном. Разумеется, ничего порочившего Лебедева, кроме бутылки армянского коньяка, не нашли.

– Совсем разложился! Пьянствовал на службе! – шипел Гулько, пытаясь завладеть бутылкой.

– Это, товарищ старший майор, вещественное доказательство, – остановил его старший группы и, заворачивая бутылку в газету, кивнул подчиненным. – Обыск на рабочем месте результатов не дал. Обыск по месту жительства уже проводит другая группа. Вы, товарищ Гулько, возьмите, что необходимо для работы. Остальное уборщица выбросит. Пошли!

На дверях кабинета уже прикручивали новую табличку.

«Старший майор госбезопасности Николай Сидорович Власик», – успел прочитать Лебедев.

Николая провели в другое крыло огромного здания, спустили в подвал, передали под расписку тюремщикам.

– Переодеть бы его… – сказал старший из оперов. – Не хорошо, что враг народа в нашей, чекистской форме…

– На полигоне в «Коммунарке» переоденут, когда расстреливать будут, – с хохотком ответили ему. – Нет сейчас бывшего в употреблении красноармейского обмундирования. Все разошлось по арестованным! Да и гимнастерку его вы повредили – ордена «с мясом» выдирали. Не представляет она никакой ценности.

Лебедева погнали в душ, выдали обмылок дегтярного мыла, мочалку, использованную не одним сидельцем. Осмотрел врач, которого в-первую очередь интересовало: не страдает задержанный туберкулезом и венерическими болезнями. Отвели в камеру-одиночку с привинченными к полу столу, стулу, железной кроватью с тощими тюфяком и подушкой. Не успел осмотреться, вызвали на допрос. В переоборудованной под кабинет камере Николая встретил молодой одутловатый от пьянства мужчина, пропахший мочой и перегаром.

– Я – Павел Яковлевич Мешик – следователь контрразведки, – представился он. – Ваши анкетные данные мне известны – взяты из вашего личного дела. Не будем терять времени на биографические подробности. С предъявленными вам обвинениями вы знакомы из ордеров на арест и обыск. Расскажите, Николай Александрович, а еще лучше чистосердечно напишите о своей контрреволюционно-троцкистской, заговорщической, шпионской деятельности. Как и при каких обстоятельствах в эту деятельность вас вовлек ныне разоблаченный и расстрелянный враг народа Ягода?

– На чью же разведку мы с Ягодой работали?

– Как на чью? На немецкую!

– Товарищ следователь! – сказал еще не привыкший к обращению «гражданин» Николай. – Вы газеты читаете? Знаете, что фашисты творят с евреями! Как мог еврей Ягода быть немецким шпионом?

– Тамбовский волк вам товарищ! Я для вас – гражданин следователь. Здесь, в показаниях вашего бывшего сотрудника, написано, что был…

Лебедев вспомнил, как месяц назад исчез один из старших лейтенантов госбезопасности. Правда, он не являлся непосредственным подчиненным Николая Александровича. Теперь Мешик перебирал страницы «дела».

– Арестованный показал, что вы вовлекли его в заговор, направленный на уничтожение социалистического строя и реставрацию капитализма в нашей стране. Согласно плану заговорщиков, вам надлежало арестовать товарища Сталина и других членов Политбюро. Он же должен был доставить арестованных на Лубянку. Понимаю, что одно дело быть вовлеченным в заговор, так сказать, оказаться жертвой. Другое дело – быть организатором заговора. Я даю вам шанс, хороший шанс. Вы не были противником Советской власти. Вас им сделал разоблаченный и расстрелянный враг народа Ягода. Валите все на него! Суд учтет ваше чистосердечное признание…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.