Игорь Сирица - Лестница в небо Вячеслава Ткачёва. Исповедь белого генерала

На основе личного фонда В. М. Ткачёва, хранящегося в Государственном архиве Краснодарского края (89 единиц хранения общим объемом более 8 тыс. листов) и вобравшего в себя статьи, рукописи, черновики, заметки, обширную переписку, в том числе ранее никогда не публиковавшиеся, автор этих строк сделал попытку восполнить замысел Летчика и Человека, Кубанского Казака и Генерала, который он не успел воплотить в жизнь…

Очень верно заметила доктор исторических наук, профессор Е. С. Синявская: «Чем дальше отстоит от нас крупное историческое событие, тем ценнее свидетельства его современников, отразившие неотразимый дух, характер и атмосферу эпохи. А если их автор, оказавшийся в самом центре общественных потрясений, – человек высокообразованный, литературно одаренный, тонко чувствующий, склонный к саморефлексии, а главное – способный на глубокое осмысление происходящих вокруг событий, анализ их причин и возможных последствий, – это источник поистине уникальный». Эти слова всецело можно отнести к воспоминаниям Ткачёва, которые являются нарративным источником, историческая действительность в котором отражена через призму личных наблюдений мемуариста.

Книга, которую вы держите в руках, не в полной мере вписывается в традиционные жанровые каноны мемуаров или биографии. И вот почему. Задуманная Ткачёвым «Исповедь» не была им завершена: он составил только подробный её план и успел написать лишь первую главу. Взяв за основу неопубликованные архивные источники и придерживаясь намеченного плана «Исповеди» (несколько расширив его хронологические рамки), автор попытался претворить в жизнь замысел Ткачёва. При этом использовались и многочисленные опубликованные источники: сборники документов, газеты и журналы того времени, справочные издания, воспоминания современников, научные монографии, исследования и статьи, а также иные литературные источники.

Нелишне сказать, что рукописные источники создавались Ткачёвым, главным образом, в период 1955—1965 годов, то есть в возрасте от 70 до 79 лет. Естественно, в них закрались неизбежные хронологические ошибки памяти и ретроспективные наслоения. Но, описывая события периода Первой мировой войны, свои впечатления Ткачёв подкрепляет документами из Центрального государственного военно-исторического архива (ЦГВИА), ныне – Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА): приказами, циркулярами и проч. Как и любому мемуаристу, Ткачёву присущи личные пристрастия, симпатии и антипатии, некоторый субъективизм при описании тех или иных событий, свидетелем которых он был. То же самое касается и его характеристик многочисленных персоналий, в первую очередь, из среды военной авиации. При этом необходимо иметь в виду специфические черты характера и личностные качества Ткачёва – здесь соседствуют патриотизм и сентиментальность, мужество и безысходность, педантичность и отзывчивость, милосердие и ненависть, и т. д. Наконец, следует принимать во внимание и случавшиеся перепады в состоянии здоровья уже довольно пожилого человека. И всё это – на фоне реалий советской повседневной жизни и неустроенности мемуариста в социально-бытовом плане. В этой связи изменения в настроении Ткачёва, присущие людям его возрастной группы, можно проследить в его текстах.

При подготовке настоящего издания стиль и правописание оригинала сохранены. Для визуального восприятия тексты Ткачёва выделены курсивом. Все даты до октября 1920 года указаны по старому стилю, после – по новому стилю. Цитаты воспроизводятся по современным правилам орфографии и пунктуации, явные ошибки в машинописных и рукописных текстах исправлены без оговорок. Все купюры отмечены в тексте отточием, заключенным в квадратные скобки […]. В конце издания приведен аннотированный именной указатель с краткими биографическими сведениями всех лиц, упоминаемых в книге, а также указывается список использованных источников и литературы.

Автор выражает глубокую признательность за оказанную информационную помощь в ходе работы над этой книгой Андрею Ступаченко (Краснодар), Виталию Гусеву (Волгоград), Сергею Василенко (Подольск), Ирине Словохотовой (Уфа), Алексею Лашкову (Москва), Алексею Литвину (Москва), Александру Питинову (Санкт-Петербург), Анжеле Шиповац (Невесине, Республика Сербская, Босния и Герцоговина), Софи Нерсесян-Руксель (Париж, Франция), Ростиславу Владимировичу Полчанинову (Нью-Йорк, США), а также особо выражает благодарность Александру Божко (Санкт-Петербург) за всесторонние консультации по проблемам истории авиации, предоставление многочисленных материалов по теме и ценные советы.

Бесконечно признателен за поддержку и понимание доктору юридических наук, доктору исторических наук, профессору, заслуженному деятелю науки Российской Федерации Леониду Павловичу Рассказову (Краснодар) и доктору филологических наук, профессору, заслуженному деятелю науки Кубани Юрию Михайловичу Павлову (Краснодар).

Искренне благодарен сотрудникам Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), без действенной помощи которых эта книга не состоялась бы: руководитель – Станислав Григорьевич Темиров, заместитель руководителя – Любовь Александровна Соколова, главные специалисты отдела ИПС и использования архивных документов – Светлана Анатольевна Зайцева и Кристина Николаевна Шумакова, ведущий специалист того же отдела Александр Михайлович Галич.

Наконец, автор признателен родным и близким за их безграничное терпение.

Я кубанский казак. Корни моего прошлого покрыты несколькими сотнями лет где-то в казачьих землях, когда-то (до Екатерины II) еще на Дону.

Я никогда не думал и не мечтал быть знаменитым, почему никогда в своей жизни не вел каких-либо заметок, дневников. Да и некогда было: вечно перегружен службой, в которую уходил с головой, какой-либо интересной работой или увлечениями жизни. Всевозможные же предметы и фотографии, которыми невольно обрастает каждый живущий в спокойной обстановке, – всё это я растерял по дороге, в бурном вихре моей жизни.

Коли сама судьба заставляет меня приступить к этим моим воспоминаниям, пусть же они будут честными. Опишу всё, как я понимал и переживал, и коснусь не только окружавшего меня, но и самого себя. Не знаю, в чьи руки после моей смерти попадут они, и успею ли я до близкого уже для меня финиша написать их. Но я уверен, что если они не попадут сразу в печь, то кто-то и чем-то из этих моих воспоминаний сумеет воспользоваться.

Оглядываюсь назад и вижу в глубоком и далеком калейдоскопе свою жизнь. Как часто меня сопровождал счастливый рок. Я рад и счастлив, что пройдя все это, я остался и на восьмом десятке своей жизни живым – мыслящим и чувствующим человеком.