Ольга Ахметова - Медиум. Эмпат

– Правитель! Ринн! Криен! – провозгласил глашатай, и напряженное безмолвие взорвалось радостными криками и рукоплесканием.

Правитель Ринн Криен сел на свой белый трон и единственными цветными пятнами в этом белоснежном ансамбле мерцали маленькие красные рубины на голове у короля. Словно капли крови, символизировавшие муки монарха во благо своего народа, отречение от своих интересов во благо своей земли. Не успели зрители опомниться, как вновь загудели трубы и воцарилась полная тишина.

Ивири услышала второй сигнал – ее очередь. Высокие двери отворились, она ступила на промёрзшую белую ткань. «А ведь зима… Ринну, небось, прохладно там на улице, раздетым…» – странно, в такой волнительный час она беспокоилась о холоде. Но девушка зря волновалась – ей было жарко. Невзирая на мороз, щеки пылали ярче, чем огненное покрывало волос, зеленые глаза лихорадочно блестели. Увы, белым на ней было лишь платье. Она прошла по коридору, вот и выход.

На долю секунды Ивири замешкалась, встретившись с гигантским, зияющим чернотой, глазом многотысячной толпы. Стражники в посеребренных латах стояли вдоль молочного пути, разрезавшего площадь по центру. Ивири перевела дух и устремила взгляд вдаль, к подножью трона, где ее ждала Правительница Иса. Согласно описанной ей ранее церемонии, девушка обязана будет склониться, пока королева снимет корону с себя и возложит на голову дочери женщины, которую ненавидела всю жизнь. Склониться перед убийцей своей матери…

Или ее мать жива?

Ивири подняла подбородок, гоня прочь неуместные сейчас размышления, сделала шаг и еле удержалась от крика. Острая боль пронзила ногу. Все взгляды были направлены на нее. Ей нужно продолжать идти. Она скосила, что было сил, глаза на пол, стараясь не опускать головы. Легкий отблеск мелкого стекла. Она должна сделать еще один шаг. В кожу второй ноги впились сотни осколков, разрезая плоть. Не кричать. Нет. Она не может все испортить, она не должна подвести отца.

Ивири сделала следующий шаг, лишь слегка сомкнув глаза.

Дыши глубже.

«Лераскес, помоги!»

Стекло входило в босые, распаренные после ванны ступни, как горячий нож в масло. Еще шаг и стекла закончились, боль уменьшилась. Если это часть церемонии, почему Ивири об этом никто не предупредил заранее? Она поняла, что сейчас или закричит, или споткнется и упадет… Девушка в отчаянии возвела глаза вверх, скользя по бесконечной череде окон замка, и заметила Дерка. Отсюда можно было разглядеть лишь одинокий темный силуэт в окне, но она знала, что это был он, веющий густой силой, как никто другой вокруг. С тех пор, как брызжущего проклятиями мага, по его собственному настоянию, привезли после боя в замок, они не виделись. Лераскес, лично ухаживающий за ним, утверждал, что Дерк еще слишком слаб, чтобы вставать. Но Ивири дала бы голову на отсечение – она видела сейчас перед собой Неруима, и внезапно почувствовала, как часть его силы входит в нее, словно шквалистый ветер надувает парус дрейфующего корабля.

Она распрямила плечи, сделала вдох и пошла вперед с высоко поднятой головой. Тихий стон пронесся над толпой, поднялся гул, перешептывание нарастало по мере ее приближения к трону. Ивири ощутила, как стремительно зреет напряжение вокруг, словно гигантская металлическая пружина эмоций сжималась совсем рядом, давила на нее, готовилась выстрелить. Что-то пошло не так. Девушка постаралась не ускорять шаг, краем глаза она заметила, как кто-то из приезжих почетных гостей вскочил на балконе. Страх пронзил ее неожиданно и одновременно с криком из толпы:

– Это кровь! Кровь под ее ногами!

Ивири вздрогнула, вновь скосив глаза вниз. Между пальцев ног пузырилась алая вязкая жидкость. Она сделала последний шаг и остановилась напротив Исы Дагост. Королева смотрела на девушку бесстрастно, блеклый взгляд, отсутствующее выражение лица. Иса медленно сняла со своей головы корону. С правой стороны истерично закричали, послышался плач нескольких женщин. Мгновение, и корона уже была на голове у Ивири. Девушка отвернулась от Исы и взошла по ступеням к трону. Обернувшись, она увидела мрачную картину – вдоль длинного молочно-белого пути, по которому она шла, тянулась цепочка кровавых следов.

– Правительница! Ивири! Анкур ! – вскричал глашатай.

Мгновение, и площадь взорвалась: люди вопили и плакали, рвали на себе волосы. Одни побежали прочь, другие ринулись к тронам, стражники окружили плотным кольцом ступени, но сдерживать такое количество народа было сложно.

– Ивири! Ринн! Быстрее! Нужно уходить! – прозвучал голос лорда Этана позади.

Ивири обернулась, уставившись в свое искаженное страхом лицо в отражении серебренного забрала капитана королевской стражи. В окружении трех кругов солдат новопровозглашённые Правители Варрока покинули дворцовую площадь в день своей коронации.

– Она знала, что делает, девка эта, вечный холод мне в задницу! Знала! Рот у нее отлично работал!

Лераскес поморщился. Он терпеть не мог скотские речи в адрес женщин. Он родился и воспитывался в лоне древней религии уважения к человеку, молился Великому Разуму… Старик закряхтел, с трудом поднимая тяжелую голову над грязным столом, вытер мокрую щеку, принюхался к ладони – рисовый ром. В кабаке было темно и дымно. Пошло хохотали развязные девицы, уворачиваясь от шлепков, покрикивали разогретые дешевым пойлом посетители. В тусклом свете огарков свечей их тени причудливо передвигались в танце, отражаясь на замасленных серых стенах.

– Хозяин! Даешь сладкого вина моим подругам! – гаркнул из-за спины тот же голос.

Старый учитель медленно обернулся, разглядев позади себя за соседним столом верзилу с всклокоченной сальной шевелюрой, которую ласково теребила дородная девка, рассевшись у того на коленях. Рядом с ними примостилась еще одна, светлая плоть женской груди призывно вздымалась над тесным лифом платья. Как он очутился в этом кабаке, один, мертвецки пьяный? Лераскес попытался вспомнить события последних дней, но вместо этого перед его глазами всплыло заостренное от голода лицо матери, подбрасывающей в камин сухие поленья.

Как давно это было… На другом краю мира…

Они садились вечерами у огня вместе со старшими братьями и сестрами в Башне Года питаться благодарностью и любовью Великого Разума. В диких землях Варрока никто не молился Великому Разуму. Мастер уже не помнил, когда он в последний раз встречал зрячих 2 2 Одно из именований лютных людей, поклонявшихся Великому Разуму. .

Мать разливала в глиняные кружки квас. Она готовила его, как все женщины, из черствого хлеба и солода, но добавляла свой секрет – молодую хвою – и напиток становился лечебным. Лераскес помнил ее маленькие белые руки, снующие между тарелками, утирающие носы младшим и стирающие одежду в ледяных водах Туги. Он родился далеко на севере, среди Вечных Химкар – в Лютных землях. Их народ жил в Башнях Года под защитой Великого Разума, и никто кроме служителей не покидал спасительные стены. Слишком близко от Мертвой земли, слишком холодно и опасно было выпускать детей на улицу, а лютная зима в тех краях никогда не кончалась. Он помнил тонкую корку льда на бессчетных каменных ступенях и свои проворные детские ноги, не знающие усталости, помнил взмывающие в небо остроконечные пики башен, черный звездный купол над головой и густые облака внизу над промерзшей землей. Облака были полны снега, и белая мука сеяла по пустыне бесплодными семенами. Но изредка шальной ветер доносил с юга свои дары, и тучи набухали от града. Ледяные глыбы пробивали самые крепкие жилища, уничтожая все живое, лишь только Башни Года стояли вечно. Их хранила магия древних зрячих. Тех самых светлых медиумов, которые заточили в подземельях Нарра и Ака и воздвигли Химкары вокруг Мертвой земли «…или Пустыне смерти, как ее еще иногда называли…»