Марьяна Гармин - Ангел в ночи. Забытые дневники

Девчонки сидели на кровати и три пары нежных ножек очень аппетитно поблескивали круглыми коленками. Ольга держала в руке помидор. Откусывала и почти не жуя, проглатывала. Красный сок проделал дорожку от уголка рта до подбородка и большими кляксами растекался на груди разноцветного халатика. Она торопилась, пока ее трапеза окончательно не превратилась в томатный сок. Светка встала с кровати, подошла к окну и взяла тугой сверток грязно – белого цвета.

– Кыш с моей кровати! Надо бы ее застелить, – девчонки быстро отскочили в сторону.

– А я на чем спать буду? – Произнесла Аленка грустно глядя на спутниц, – Вы хоть вдвоем ляжете, а я где?

– Где, где, в Катманде, – Сестры расхохотались.

– Нас пригрозили в колхоз отправить, как только выйдем. Надо потянуть время, – Олечка снова откусила, на этот раз испачкав нос, – Жрать хочу, сил нет.

– Да, пожалуй, не стоит сразу устраиваться на работу. Нужно немного пожить, ознакомиться с городом. Мне уже здесь начинает нравиться, – Сестренка уверенно накинула простынь на старый полосатый матрац.

– Да и Москва рядом, – как ни в чем небывало произнесла Аленка, усаживаясь на кровать Светы, – Мне сегодня Феликс Абрамович тоже угрожал, – Говорит, не жить тебе, Алена Владимировна, без «колхозу» ни днем ни ночью. У нас, говорит все молодые специалисты так ввод в специальность проходят, посвящение в конструктора.

– Прямо так и помчимся! Все вещи бросим на произвол судьбы! Пусть сначала комнату дадут, а то больно «шустрые». У нас в договоре сказано, что жилье предоставляется, – возмутилась Оля.

– У всех сказано в договоре, – Спокойно произнесла девушка, сидевшая на соседней раскладушке. Она сидела так низко, что девчонки невольно бросали на нее косые взгляды сверху вниз, – Привет. Меня зовут Аней, – Она виновато улыбнулась, – Я в Уреченске давно. Приехала после школы, – сделав паузу, продолжила, – Я сама из Казахстана. Окончила Электронный институт, решила здесь остаться.

– А тебя куда распределили? – поинтересовалась Леночка.

– В отдел главного конструктора, у меня ведь факультет конструирования.

– Значит мы теперь с тобой сослуживцы, – Аленка протянула руку, – Меня зовут Аленка, как шоколадку.

– Очень приятно, – грустно улыбнулась Анечка и пожала Ленкину ручку, – Завод несколько лет не выполняет план, поэтому «текучка» страшная. Живут, главным образом за счет иногородних и молодых специалистов, которым предоставляют общежитие. Местные сюда редко идут. А общежитие у них отличное, на других заводах такого нет.

– Ты, хочешь сказать, что открепления нам не дадут, – не уверенно произнесла Аленка.

– Хорошо жить хотите, – Аня встала с раскладушки, чтобы уровнять взгляды, – Сначала помучайтесь, в колхоз съездите, на заводе поработайте, а потом, через три года, может и отпустят.

– Да, и уехать отсюда нельзя, и жилья нет. Вот дилемма, – загрустила Леночка.

Дверь с малиновым стеклом без стука отворилась, и грузная кастелянша протиснула свой правый бок в дверную расщелину, перекатываясь с одной ноги на другую, недовольно поморщилась и пропихнула в дверь толстую стопку свернутого постельного белья уже знакомого нам грязно – белого цвета.

– В тридцать пятой комнате освободилась двухместная кровать, хозяйка уехала в колхоз. Так, что можете вдвоем пока переселиться туда, временно там поживете, – она снова перевалилась с одной ноги на другую, качаясь, как неваляшка до самых дверей маленькой подсобки.

Девушки медленно тащили чемоданы вверх по лестнице, спотыкаясь и ругаясь на каждом пролете, высокие каблуки задевали за края ступенек, создавая дополнительные трудности. Они шли по длинному, темному коридору вглядываясь в номера комнат, прищуриваясь и подпрыгивая.

Современные риелторы описали бы это жилье, как отдельную квартиру в тридцать шесть квадратных метров, с жилой комнатой в восемнадцать метров, кухней в пять метров, совмещенным санузлом с сидячей ванной. Вершиной сервиса был стоячий балкон, шириною в дверной проем, а глубиною в тридцать см. Для наших измотанных девчонок это были райские кущи. У окна стояла разобранная кровать, на которую они сели и вытянули ноги.

– Ты как, жива? – Аленка протянула руку Ольге, – С новосельем тебя, Оля, – и она развалилась на кровати, глядя на потолок.

Стены комнаты были оклеены обоями с крупным выцветшим лилиями грязно-зеленого цвета. Кое-где обои растрескались, края отогнулись, обнажая красно-желтые гроздья. На стенах висели портреты индийских танцовщиц, календари с шампанским и японскими гейшами. Вдоль стен стояли четыре кровати со старыми деревянными потрескавшимися спинками шоколадного цвета. Большой деревянный шкаф с тремя отполированными створками стоял почти у самой двери, наполовину заслоняя проход. Дверки его немного провисли и отворились, он так и стоял с приоткрытым «ртом», из которого торчали разноцветные лоскутки и белоснежные стопки белья, высовывались голенища сапог и торчали всевозможные пояса и косынки…

– Если это хорошее общежитие, то как должно выглядеть плохое? – Леночка поникла совсем.

– Ладно, дареному коню в зубы не глядят, – ободрила ее спутница, – Все лучше, чем в Катманде, – и снова засмеялась.

Утро коснулось штор и потревожило маленький пузатый будильник, отчего он качнулся и сразу же нервно подскочил, звонко затрещал, нарушая мертвую тишину. Оля протянула руку и, не открывая глаз, нажала на кнопку. Все стихло.

– Ленка, вставать будешь? – Ольга широко открыла рот и потянулась, – Я уже третий раз сегодня будильник завожу.

Аленка медленно открыла глаза и вопросительно посмотрела на соседку, лежавшую рядом, с наигранным укором произнесла:

– Как всякий честный человек ты просто обязана теперь на мне жениться.

– Да уж, – Оленька покачала головой, – Мы – не «хиппи». Мы – не «панки». Мы – «девчонки – лесбиянки».

– Да… На работу мы сегодня не пойдем, я так полагаю. Делать там нечего, – промолвила Ленка.

– Думаю, что уже не пойдем, – Оленька покачала головой, – Одиннадцатый час, – она села на кровати и машинально засунула ноги в тапочки, – Я полагаю, мы и завтра на работу не пойдем, – она потянулась, ворот сорочки раздвинулся, обнажая небольшую упругую грудь, – Надо бы позавтракать. У нас там еще домашние запасы остались. Сходим в магазин, еды какой-нибудь купить, так жрать хочется.

– Надо хлеба купить, а то наш хлеб плесенью покрылся. И погуляем по городу, делать-то все равно нечего, – Аленка потянулась рукой к стене и схватила кусок отвалившихся обоев. Он легко поддался, обнажая старую штукатурку. За обоями показались странные на вид крупинки. Они были ярко шафранового цвета и все время двигались. Аленка отбросила кусок обоев и брезгливо сморщилась, – Фу! Лелек, смотри, – она указала пальцем на дырку в стене, – Кажется это – клопы, – она снова поморщилась и провела рукою по телу, – Ты чешешься? Я вроде нет.