Александр Шорин - Ось второго порядка

– Ой ли?

Я засмеялся беззаботно. Впервые за много лет я подумал, что счастлив. Ну… почти.

И ошибся.

В этот день я заканчивал первую черновую правку своего детища и решил, во что бы то ни стало, сегодня распечатать на принтере первый его вариант.

Сегодня мы с Линочкой занимались любовью перед тем, как пойти на работу, и пришли туда довольно поздно. Я почти совсем забросил редакционные дела и посадил Линочку и подошедшего Ваню (моего внештатника) макетировать обложку романа из давно приготовленных картинок.

Когда я увидел Линочку и Ваню, склонившимися к монитору, мне вдруг непреодолимо захотелось обнять ее сзади за плечи, уткнуться лицом в ее волосы… Но я сдержался – с самого начала мы договорились не афишировать в редакции свои отношения, чтобы не привносить личный план в работу. Вместо этого я принялся в очередной раз перечитывать распечатки, которые делались по мере написания романа…

Линочке подходило время идти на курсы английского языка, которые она, по настоянию своего папы, посещала три раза в неделю. В такие дни она уходила из редакции немного раньше обычного. Взглянув на часы, я осторожно напомнил ей о курсах, но она отмахнулась:

– Твоей же обложкой занимаемся!

А чуть позже добавила:

– Вообще окончание первого романа стоит отметить – такое бывает раз в жизни!

Я поморщился: «Приятно, конечно, что обо мне так пекутся, но…». А вслух сказал:

– Буду отмечать, только когда закончу – лазерный принтер удалось выпросить только на сегодня, а у меня после того, как вы закончите обложку, еще правки часа на два.

– Но именно сегодня на вахте дежурят наши друзья, да и я курсы все равно пропускаю, – стояла на своем Линочка.

– Тогда начинайте без меня, когда закончите с обложкой. Денег на спиртное я дам, конечно… Присоединюсь как только закончу. Хорошо?

– Ура! – закричали они в голос вместе с Ваней.

А я подумал, что это даже хорошо – они уйдут пить за мой роман на вахту, что находится всего двумя этажами ниже. Что ж, пусть выпьют – это делу не помешает, а мне удастся спокойно, в одиночестве выправить и распечатать текст. А потом и выпить не грех.

С обложкой они возились долго, зато получился довольно интересный коллаж. Я за это время выправил на бумаге свое произведение – осталось только внести изменения в файле и распечатать. Заварил свежий кофе и с удовольствием принялся за работу.

Время летело незаметно. Время от времени снизу раздавались телефонные звонки, где все более нетрезвые голоса спрашивали то: «Когда соизволит спуститься гражданин писатель?», то: «Где наш именинник?». На что я отвечал лаконично: «Закончу – спущусь».

…Закончил я только к одиннадцати вечера, зато спустился гордый, с только что отпечатанной объемной пачкой бумаги и коллажем на первой странице.

– Осталось только сшить – и готово.

В моем усталом голосе звучала удовлетворенность.

Над этим романом я работал с переменным успехом уже больше года, и только последний месяц роман «полетел» к концу на крыльях. И вот – наконец – все.

– Пойдем, Ваня, возьмем еще бутылочку. Грех мне сегодня от вас отставать, – добавил я, нашаривая в кармане оставшиеся купюры.

Но неожиданно вмешалась Линочка:

– Сходи с Максимом. Что тебе обязательно Ваня? Мы тут беседуем. – В ее голосе слышались пьяные нотки. Мне никогда не нравилось, когда она «выпивала лишнее», и я нахмурился. Но – тут я не дома: выговор не сделаешь. Да и что, собственно, такого?

К счастью, Ваня сам вызвался идти, и мы быстро сбегали к ближайшему ночному киоску, вернувшись с парой бутылок молдавского кагора, который давно предпочитали прочим дешевым винам.

Охранники – Максим и Александр Борисович – тут же усадили меня за небольшой столик в их «охранной будке». Все подняли «бокалы» за «будущего великого писателя», потом за роман, потом… Вскоре Линочка поднялась, попросившись в туалет, я поднялся было с ней, но она остановила меня взглядом: «Не нужно со мной ходить». Вскоре поднялся Ваня и отправился в ту же сторону. Тосты продолжались уже втроем – Александр Борисович показывал фокусы: «Спорим, сигарету узлом завяжу, потом развяжу и закурю…». У меня же на душе почему-то кошки скребли. Потом я, вспоминая этот вечер, понял, что ходили они «в туалет» около часа. Но тогда я на это не обратил внимания.

Расходились уже поздно. До двухкомнатной квартиры, где мы жили с Линой, было рукой подать – пятнадцать минут ходу. Ваня жил далеко, а денег на такси, конечно же, не было – на пачку сигарет бы насобирать в складчину… Однако на бутылку водки деньги почему-то нашлись.

Гость в доме – все внимание ему. Как закон. Поэтому быстренько приготовили бутерброды, разлили по рюмкам водку, включили на «видике» хороший фильм. Устроились втроем на диване.

Когда бутылка почти опустела, меня стало непреодолимо клонить в сон. Я пытался как-то встряхнуться, даже умылся холодной водой – ничего не помогало. Тогда я с трудом доплелся до спальни и повалился на кровать.

ОНА подходит к двери и плотно прикрывает ее – последняя вспышка-воспоминание.

Утром я проснулся на кровати один. С трудом поднялся и заглянул в соседнюю комнату. Там, мирно посапывая, в обнимку спала парочка.

Я долго смотрел на них, соображая: «Бить морду? Глупо. Разбудить? Не лучше!».

Так ничего и не придумав, я неслышно оделся, вышел из квартиры и пошел привычной дорогой на работу. В редакции сел в одиночестве, задумавшись.

Из этого состояния меня вывел телефонный звонок. Звонила мама – дома умерла от болезни подруга детства и одноклассница.

Решился – чиркнул записку. Оставил ее в редакции и поспешил на ближайший рейсовый автобус.

Вернулся я домой вечером в понедельник, мрачный, но решительный. Последние дни я не мог ни о чем думать, кроме предстоящего разговора с Линочкой.

Я пришел в пустую квартиру и ходил из комнаты в комнату, как зверь по клетке. «Ярость – плохой советчик», – говорил я себе, пытаясь объять в единое целое свои желания – мне хотелось, несомненно, помириться с Линочкой (а разве мы ссорились?), хотелось как-нибудь наказать ее, заставить понять, что поступила она неправильно, заставила страдать близкого человека.

Когда она зашла, я сразу понял, что это Кларисса, и что легко и гладко разговор не пойдет.

Так и вышло. Первым делом она упрекнула меня в неожиданном исчезновении (записку она прочитала только в понедельник, утром). Я попытался возразить, но лавина упреков росла, и вся история с Ваней была погребена этой лавиной. В общем, все вылилось в отвратительно-грязный скандал. Я едва удержался от того, чтобы не залепить ей пощечину…

И тут в гости пришел Ваня, а я в бессильной ярости заперся в своей комнате. Через дверь мне были слышны их разговоры. Больше всего мне хотелось выйти и вышвырнуть его вон, я еле сдерживал себя.