Святослав Савенков - Вселенная Надзора. Исправительные работы

– Хочет, чтобы было спокойно и сыто, пока он у руля, – соглашаясь, кивнул Ричард.

В разговоре участвовали уже некоторое время только Лозинко и Ортега. Широкополые финансовые услуги отошли в туалет и пропали там без вести. Рискующий же остаться без работы, но, тем не менее, идеологически поддерживающий происходящее вокруг Костыль, поняв, что никто ему больше одалживать не будет, скорбно удалился, ругая под нос оппозиционных обозревателей и бандитских ортег. Таким образом он уходил каждый вечер, так что никто не обижался.

– И все же, нигде, кроме нас, нету во власти банды из нескольких министров, из которых половина – силовики.

– Противодействующая сила, – мудро кивнул Лозинко, пуская газы. – Город забит террористами. Тут высокопоставленного надзора застрелили, там мужика из администрации президента подкараулили. Вчера диверсия на Барьере, сегодня взрыв в метро. Ясное дело, рулить должны надзоры и иже с ними.

Дурная мелодия из телевизора сменилась какой-то малоопознаваемой темой, вполне способной служить музыкальным сопровождением старого порнофильма.

– Да-а… А другие города, Ортега?.. Много ли мы знаем? Ну, вроде, есть такие. Вроде, связь с ними у властей имеется. Вроде, новости приходят. Да только так ли оно, не так – кто знает?

– Все ложь и обман, – окончательно провалился в кресло Ортега.

– И разврат, – добавил, прислушиваясь к ванильной мелодии, Лозинко.

На дороге за окном время от времени мелькали фары проезжающих в поразительной тишине и спокойствии автомобилей. Под потолком летали бумажные светлячки, телевизор голосил. Упивающийся уже неделю Ричард Ортега выговаривался.

– Знаешь, я ведь даже не помню, как ты ко мне подсела.

– В твоем-то состоянии? Неудивительно.

– Неудобно как-то.

– Пустое.

Ортега поднял взгляд, осматривая тонущие во мраке артистичные фотоснимки, усеивающие стены заведения. Сейчас он, разумеется, не мог разобрать, что было на них изображено, но смутно помнил, что при дневном свете они вызывали какие-то возвышенные эмоции.

– Ну, пустое так пустое.

Взгляд Ортега отвел преимущественно для того, чтобы скрыть некоторое смущение. Он действительно не помнил, когда и при каких обстоятельствах общество ему решила составить красотка лет двадцати пяти-тридцати. И когда они успели перейти на «ты».

– Дабы не накалять обстановку, – решился, наконец, Ричард на вопрос, мучавший его уже некоторое время. – Позволь спросить… э-эм…

– Майя, – улыбнулась девушка.

– Разумеется, – не смутился Ортега. – А я – Ричард.

– Помню.

– Ну да. Так вот… Майя, сейчас я уже начал более-менее приходить в порядок, поэтому должен уточнить, не говорил ли я тебе за то время, что мы тут сидим, чего-то, за что мне теперь должно быть стыдно?

Девушка заглянула во все еще дымящуюся ароматом чашку из-под фруктового чая, сделала глоток. Стоить такой напиток должен был чертовски немало, и Ортега искренне надеялся, что это не он угостил им новую знакомую.

– А чего по-твоему вообще стоит стыдиться?

– Пошлости.

– Пошлости?

– Чего-то, что идет вразрез нашим морально-этическим убеждениям, – просидев сегодня в баре уже немало часов и денег, а также удачно миновав кризис, Ортега начал потихонечку трезветь, а в таком состоянии любил поговорить о том, что в иной ситуации назвал бы чушью. – Чего-то, что мы не сказали бы просто так малознакомому человеку.

– А мы с тобой, выходит, уже хорошо знакомы.

– Вряд ли. Поэтому и спрашиваю.

Майя усмехнулась. Как и в прошлый раз, одними губами.

Ортега, пожалуй, вышел из несколько одеревенелого состояния именно из-за смутного чувства тревоги. Сейчас он, похоже, уже понимал, в чем дело.

Девушка была странной.

Красоткой ее назвал, вероятно, все еще циркулирующий в его крови алкоголь. Девушка действительно была весьма и весьма хороша. Но это было заслугой природных данных, не более того. Небольшой вздернутый нос, интересно подведенные скулы, приятная пухлость губ, красивые чуть приподнятые брови, темные волосы, собранные в задорный хвостик. И холодные, отрешенные глаза. Два ярко-зеленых циферблатика, за которыми откровенно крутились какие-то шестеренки. Нехорошие шестеренки.

К тому же Майя была не слишком ухожена. Отсутствие макияжа не удивляло – многие женщины не могли его себе позволить, однако было и что-то еще. Обветренная, чистая, но не очень здоровая кожа. Аккуратные, но не совсем ровно подрезанные ногти. Хорошая, не слишком броская, но удачная одежда, в которой девушке было заметно непривычно. И морщины – следы тяжело перенесенных болезней или сложной жизни.

Ортеге казалось очевидным, что за кого бы Майя ни пыталась себя здесь выдавать, этим «кем-то» она наверняка не являлась.

Впрочем, придя к такому умозаключению, Ричард снова расслабился, откинулся на спинку кресла, сплел пальцы на животе. Ему было, в общем и целом, понятно, кем Майя скорее всего была.

Девушки, выходцы из неблагополучных с низким гражданским статусом семей, пытающиеся быстренько обзавестись сравнительно состоятельным супругом, были не в диковинку в центральных Блоках города. Здесь всегда располагалось множество офисов и контор, клерки из которых были зачастую одиноки. Прекрасные охотничьи угодья для неспособных найти из-за низкого статуса работу девушек, понимающих, что красота и молодость не вечны. Что нужно ковать железо, пока горячо.

А может, Майя просто была свободной ночной бабочкой, не желающей работать в организации. Или тоскующей молодой вдовушкой. Или любительницей приключений.

Кто знает?

Ортега про себя усмехнулся. Он действительно не помнил, как к нему подсела резво перешедшая на «ты» девушка, зато прекрасно помнил свои намерения в ее отношении. И пусть небесная красота Майи утекала вместе со стремительно растворяющимся счастьем в хмели, планов своих Ортега пока менять не собирался.

Чего ради?

– Да, вряд ли я хорошо знаю тебя, а ты – меня. Поэтому и спрашиваю.

– А что, если, – Майя заправила выбившиеся волосы за уши, потом откинулась на спинку кресла, тоже сплетя пальцы на животе. Отметив про себя, что девушка пытается его отзеркаливать, Ортега внутренне утробно заржал. – Что, если и было что-то… пошлое? Что сделаешь?

– Извинюсь.

Майя рассмеялась.

– Крутой дядя, нечего сказать. А если учесть, что у нас с тобой вряд ли похожи… как ты это сказал? Моральные и этические убеждения?

– В одном обществе живем, – пожал плечами Ортега. – В одном городе. Смотрим одно и то же, слушаем одно и то же. Делаем. На поверхности что-то наверняка разное, но в сердцевине…

В глазах Майи возникли и провернулись зеленые чертики.

– Вряд ли мы с тобой смотрим одно и то же. Вряд ли одно и то же читаем, – она резко отвернулась, взглянула на улицу. – И тем более делаем.