Елена Есина - Восемнадцать ступенек. роман

По утрам я, отчаянно зевая, тащила сонную Катьку в детский сад. Оставив ее в группе, я брела переодеваться, повязывала белую косынку, надевала хрустящий от крахмала халат и шла раздавать завтрак. Потом помогала одеть детей на прогулку, всовывала наушники в уши и шла дальше – мыть, драить, чистить, убирать, перестилать постели, проветривать. Руки постоянно шелушились от резиновых перчаток и моющих средств. О приближающей сессии я мечтала как о манне небесной, тем более подворачивалась возможность подзаработать написанием контрольных и курсовых работ для сокурсников, занятых по горло, и мечтающих о полноценном сне, а никак не об учебе.

Однажды, возвратившись домой чуть раньше, вытряхнув Катьку из куртки и вымыв ей чумазые ладошки, я пошла на кухню, тронула чайник и задумалась. Он был противоестественно теплым. Сашка должен был быть на работе, но, вероятно, он тоже освободился пораньше, а сейчас, видимо, вышел в магазин.

Но вот ключ поворачивается в замке, входит, уставший, с трехдневной щетиной.

– Привет! – долго и тщательно пристраивает ботинки на обувной полке, вешает куртку и сумку – на соседний крючок, непременно справа, перевешивая Катькины одежки.

– Ты пораньше сегодня? Ты ел? – хлопаю дверкой холодильника, – Я принесла из сада запеканку, поужинай.

– Да я только приехал, Инн. Пробки еще…

Круто поворачиваюсь и в упор разглядываю законного супруга.

– То есть как? Прихожу, чайник теплый, и чашка у компа, кстати, стоит. А утром я ее споласкивала и убирала, а ушла я позже тебя.

В голову ударило темное, почти животное бешенство.

– Саш, ты что, опять без работы, и мне не говоришь? И притворяешься, что ездишь работать, а сам тут играешься, да?

Опускаюсь на табуретку, смахиваю злые слезы.

– Ты же мне сказал, что все нормально у тебя с работой. И я в учебный отпуск завтра ухожу. Ой, Саш, а как мы без денег-то опять будем?! Он же не оплачивается у меня, а тебе говорила, потому что кому юрист в садике-то детском нужен?

Сашка отворачивается и молча начинает делать себе кофе.

– Саш, ну почему ты молчишь, я ж вопрос тебе задала.

– А чего отвечать? Кудахчешь как курица. И, кстати, тебя никто учиться и не гнал.

– Значит, три курса института для меня самое то, по твоему мнению? – задыхаюсь от досады.

– А на хрена тебе диплом? Чтоб лежал? Что, горшки мыть уже без диплома никак?

Бешенство накрывает меня плотно, будто душное пальто.

– А с чего ты решил, что я пошла мыть, извини, горшки, потому, что не берут никуда больше?

– А что, берут? – равнодушно отхлебываешь из кружки. – Очередь выстроилась?

– Ты совсем, что ли? Место Катьке в саду никто не приготовил, мы, если ты забыл, тут приезжие! Мне надо год отпахать, понимаешь, год, чтоб оно закрепилось за ребенком.

– Ну, хватит кудахтать.

– Да ты зачем так со мной разговариваешь? По какому праву-то?

– А чего ты все об одном и том же талдычишь. Нашел я работу. Неделю искал, ездил. Вот в понедельник уже надо выходить, стажироваться.

– Так значит, ты уже неделю так мне… Врешь?! Знаешь, Саш… Если ты не умеешь ни зарабатывать деньги, ни занимать их, в конце – концов, имей совесть хотя бы не нападать на меня, ни за что, ни про что, и не ври, ну не ври ты мне. Я и так не могу уже тебе доверять, ты мне чуть дочь не угробил зимой, я тебя никогда не прощу, слышишь? Кстати, если б ты меня послушал, тогда, на горке, то и в сад я вышла бы раньше на месяц работать, и не было бы у Катьки сотрясения мозга, и все, все было бы у нас хорошо… А ты… Ты сам все испортил.

Рыдаю, прижав к лицу кухонное полотенце, замызганное и жалкое, как и я сама, как весь этот бесполезный серый день. Неужели я способна так орать? Откуда только взялся этот тон, эти жалкие плоские словечки?

– Дура! – в сердцах бросает мне муж и уходит курить на балкон, хлопая дверью.

Беру себя в руки, плещу в лицо водой из-под кухонного крана и отправляюсь к дочке – помогаю ей вырезать из цветной бумаги кривоватые цветики. Дружно клеим их на бархатную бумагу. Катька сопит, довольная и такая славная, а в голове начинает биться мысль: «Это того стоило – гибель карьеры, безденежье, неразбериха – зато у меня есть свой теплый маленький человечек. Надо только чуть-чуть потерпеть, совсем немного… И она подрастет, и я выйду на другую работу, и все у нас станет по-прежнему складно и уютно».

Съемная квартира. Пыльные бежевые шторы, невнятного цвета обои, двуспальная кровать на полкомнаты. На облупившемся подоконнике семейство разнокалиберных кактусов, зеркало в кованой тяжелой раме в прихожей. Катькина кроватка под розовым покрывалом в желтых медвежатах. Игрушки всех цветов и мастей повсюду – на ковролине, на креслах, на полках руины замка из «Лего». Кукла, беспомощно задравшая ноги, плюшевая голубая собака с оторванным ухом делят пространство игрушечной коляски.

Надо бы навести порядок, но все равно это ненадолго. Ограничиваюсь тем, что собираю игрушки в большой пластиковый ящик, мимоходом стираю пыль с полок и дверцы шкафа.

Сашка сел перед компьютером, явив мне свою непримиримую спину, и на мониторе уже привычно возникла имитация руля и кабины грузовика. За нарисованным лобовым стеклом простиралась нарисованная же мексиканская прерия с кактусами.

Начинался бесцветный апрельский дождь.

Дождь шел и утром, когда я отвозила Катьку в сад, не прекращался он и когда я, перепрыгивая лужи, торопилась в колледж. Серо и холодно было в аудитории, где собралось всего-то человек восемь из списочных сорока. Хорошее начало сессии, ничего не скажешь. Я немного приободрилась, получив два заказа на курсовые по трудовому и гражданскому праву. Ведь это значило, что мне, во-первых, будет не так тяжко в материальном плане, и не так пусто по вечерам в плане моральном. Заодно появится весомый повод отогнать Сашку от компа, ибо муж мой, видимо спасается от реального мира в виртуальном. Между тем нам вот-вот нечего будет есть.

Ты опоздал, заявившись только ко второй паре. Я была рада, что нашего полку прибыло, потому что за посещаемость спрашивали все-таки с меня, как со старосты. Коротко переговорив с тобой по поводу взносов на цветочки и конфеты на экзамены, я погрузилась было в мысли о своём, но ты неожиданно попросил помочь и тебе с курсовыми, так как «работа и ну совсем нет времени и печатать негде».

– Хорошо, Лёш, я тебя поняла. Давай задания-то. Думаю, за неделю точно все сделаю, – глядя в окно, прервала я твой словесный поток. Я, конечно, понимала, что веду себя не совсем вежливо, но разговаривать не хотелось, ни с кем и ни о чём.

– А у меня нет с собой, – растерянно протянул ты.

– Давай тогда в следующий раз, или, хочешь, по дороге домой зайду к тебе, заберу. Ты ж в общежитии живешь? – я производила в уме расчеты, найду ли время в ближайшие дни, чтобы встретиться с тобой и забрать эти несчастные задания, и пришла к выводу, что разгуливать в дождь в полуразбитых кроссовках по городу не имею ни малейшего желания. – Да, если есть такая возможность, то лучше сразу и забрать, и прямо сегодня начать все делать.