Майя Новик - Каратель. Книга вторая

– Да, – улыбался Виктор Николаевич, – если бы оставить эту машину в гараже да законсервировать ее на столько лет, это был бы целый капитал! Раритет!

– А помнишь, ты все собирался съездить на ней на Байкал? – спрашивала мужа Елена Владимировна, быстро и умело накрывая столик для чаепития в общей гостиной. – Увы, мы так и не собрались, – говорила она, обращаясь к Эвелине, которая ее внимательно слушала. – Я водить не умела, путь был неблизкий, а ночевать в пути мы не решались. В самом начале двадцать первого века на дорогах было неспокойно… Ну а потом началась война, а после войны мы решили вообще в ту сторону не ездить. Граница близко, отношения с Китаем напряженные. А тут, на Алтае, и до дома недалеко, и места уже знакомые. Да и Монголия хоть и находится под китайским протекторатом, а все-таки – не Китай! Ох, сколько воспоминаний у нас связано с этим озером! – она лукаво косилась на мужа.

Тот умиротворенно вздыхал, вспоминая о былом.

Единственная неприятность – Виктор Николаевич курил. Поздним вечером он выходил на крыльцо, убеждался, что никто не видит, и закуривал контрабандную сигарету черного цвета. Запах табака проникал в номер через открытое окно, и Кирилл не раз и не два порывался сходить и рассказать об этом администратору, и тогда пожилую пару точно выселили бы не только из номера, но и с турбазы, – в ««New Earth» с курением было строго, но его удерживала Эвелина.

Во-первых, соседи ей чем-то нравились, а во-вторых, она считала запах табака не таким уж и противным, скорее, наоборот, он ей нравился. Нет, странные все-таки существа эти женщины. Иногда им нравится то, что должно у всех вызывать отвращение!

Под уговорами Эвелины Кирилл сдавался и никуда не шел. В конце концов, Виктор Николаевич курил только один раз в день и только поздним вечером. Если бы пожилой джентльмен знал, что сосед по домику – офицер БНБ, он бы, наверное, съел свои вонючие сигареты, лишь бы о них никто не пронюхал, но он даже и не задумывался о том, кем может быть в далекой столичной жизни бравый сосед с военной выправкой. Более того, однажды во время купания, Виктор Николаевич позволил себе весьма некорректное высказывание по поводу местных жителей. Эвелина тогда спросила Виктора Николаевича про камлание местных шаманов: знает ли он, как это происходит?

– Да все просто, – легкомысленно ответил Виктор Николаевич, – нажрутся мухоморов, забалдеют, да и вытворяют, что хотят, вот вам и все камлание! Бывал я в ихних монастырях, видел, как они это вытворяют… – и Виктор Николаевич нырнул в голубую воду бассейна.

Вода в озере была слишком холодной для купания, и все купались в бассейне.

Тогда, оглянувшись вокруг, Кирилл с облегчением понял, что слов Виктора Николаевича кроме него и Эвелины никто не слышал, и решил, что обязательно наведет справки об этом странном джентльмене в Москве.

Откровенность Виктора Николаевича и его курение могли означать две вещи – либо он невоздержанный на язык конви, непонятно каким образом доживший до почтенных лет и маскирующийся под благопристойного гражданина, либо он сам по своему положению кого угодно в бараний рог согнет и поэтому может не особо волноваться по поводу каждого сказанного слова.

Спро́сите, кто такие конви? Ну, о конви в БНБ знают все. Это идеологические диверсанты, сектанты и террористы, которые ненавидели существующий строй и не желали работать так, как все. Но тут они прогадали – ускользнуть от работы еще никому не удавалось! Как правило, если выяснялась принадлежность человека к этой секте, суд приговаривал его к пожизненному принудительному труду – на благо общества. А вы как хотели? Каждый должен вносить свою лепту в финансовое благополучие Евразийского Союза. Наипервейший Патриарх так и сказал: каждый обязан возделывать мотыгой свою деляну, и тогда общество будет процветать. А конви либо прячутся по лесам, не желая работать, либо ведут подрывную деятельность. Это не дело!

Но тогда обо всем этом особо не думалось – свежий воздух, конные прогулки, теннис по утрам и танцы по вечерам отнимали почти все свободное время и почти все силы. Кое-что, впрочем, оставалось и на ночь, а Эвелина все-таки была крикуньей, поэтому Кирилл решил, что они немножечко квиты с соседями.

После того, как наступила Тьма, и они поняли, что во Тьме бродят звери, они перебрались в опустевший двухэтажный дом на краю турбазы, совсем рядом с озером. Дом был оригинальным, его словно сложил громадный людоед-великан. Толстые бревна неровно выступали на углах, перед крыльцом был сложен огромный очаг, возле которого могли собраться сразу все обитатели дома. Но тогда им было не до этого. Главным стали толщина стен и то, что окна были небольшими, с толстыми, плотными ставнями.

А Тьма пришла очень просто, даже буднично. Накануне жарило солнце, и они с Эвелиной почти не вылезали из бассейна. Горы в жарком мареве стояли вокруг, воздух был тих и тягуч. Так бывает перед грозой, и отдыхающие ждали грозу к ночи, но вечером собирающиеся над озером черные тучи вдруг рассеялись, жара не спадала, и даже сумерки не принесли долгожданной прохлады. Это было странным, потому что обычно после заката резко холодало. Отдыхающие разбрелись по номерам спасаться от жары с помощью кондиционеров. Кирилл вместе с Эвелиной сидели у окна в маленьком кафе, которое находилось рядом с их домиком.

– Смотри! – сказала Эвелина, поставив на стол бокал охлажденного вина и указав на что-то за окном.

Кирилл оглянулся и увидел громадную кроваво-красную луну, которая прямо на глазах поднималась из-за темнеющей сопки. Острые пики деревьев выделялись на ее фоне черными силуэтами.

У Кирилла странно сжалось сердце.

– Даже страшно! – Эвелина кокетливо улыбнулась, глядя ему в глаза. За последние дни она, и без того смуглая, дочерна загорела. Глаза под смоляной челкой смеялись, белоснежные зубы сверкали, и вся она в этот момент была так свежа и хороша, что у него перехватило дыхание.

«И это моя жена?»

«Да!» – говорили эти веселые глаза. – «Да!»

Она наклонилась вперед, и Кирилл поцеловал ее, все еще глядя на залитую кровью луну.

За окном громко трещали цикады, перекрывая нежную музыку, тихо льющуюся из колонок старого музыкального центра, стоявшего на стойке бара, в распахнутое окно вливался душный воздух, наполненный ароматами августовской тайги. Пахло хвоей, смолой и близким озером.

– Пойдем, – шепнула ему Эвелина.

Они расплатились у древнего кассового аппарата с помощью старого каунтера, который был у Эвелины, и вернулись к себе.

Эта ночь была самой жаркой. Во всех смыслах.

Утром Кирилл проснулся, чуть позже, чем обычно – в семь. Эвелина спала. Он почистил зубы в ванной, натянул на себя спортивный костюм, вышел на поляну перед домиком, прихватив с собою коврик для упражнений.