Виктор Золотухин - Chikatilo forever!

Для начала надо было выбрать удобную позицию. Хлименко для устойчивости расставил ноги, прислонил бинокль к лобовому стеклу, обхватив его окуляры пальцами, потом приник к биноклю. С виду все выглядело пристойно, только с одной поправкой – глаза, скрытые окулярами, были закрыты. Когда Морфей забрал в свои сети Игоря, хватка его рук ослабилась. Бинокль упал на палубу и разбился, а Хлименко и ухом не повел, продолжая спать.

Картина выглядела живописно. Здоровый матрос стоял, широко расставив ноги, между которыми валялись останки бинокля. Глаза моряка были закрыты, и было ясно, что он спал. Однако пальцы сохранили форму окуляров и по-прежнему находились возле глаз. В таком положении его и застал старпом.

– Что же мне с тобой делать? – старший помощник капитана был задумчив.

С одной стороны надо было отправить «телегу» в отдел кадров, а тогда Хлименко точно прикроют визу. С другой стороны, этот матрос работал на «Ольге Садовской» уже пять лет и не хотелось ему портить послужной список. Старпом решил отложить решение до прихода во Владивосток.

– Я больше не буду, – повинился Хлименко.

Голдману определенно везло в этом рейсе. Работа электрика гораздо чище, чем работа моториста. Кроме того, рабочий день продолжался с восьми утра и до пяти вечера. Правда, бывала небольшая работа в вечернее и ночное время, скажем, в какой-нибудь пассажирской каюте гас свет или надо было подвести освещение в темное место, где работали матросы. Но такие вызовы были нечастыми и кратковременными. Сделал дело, да и отдыхай дальше.

Сменилось и расписание движения «Ольги Садовской». Теперь она выполняла пассажирские рейсы по Сахалину и Курилам – Корсаков, Южно-Курильск, Курильск. Весь рейс занимал примерно неделю.

Этот рейс должен был длиться десять дней. Пароход заходил еще и в Северо-Курильск.

На следующий день после отплытия Петя Ивин и Лева Голдман меняли светильники на верхней палубе. Старые спиливали, прикручивали и подсоединяли новые. Не то чтобы работа была легкой, но, по крайней мере, на свежем воздухе и рядом с пассажирками.

Среди обычных пассажиров выделялись студентки из Новосибирска. Они плыли в Южно-Курильск на два месяца. Стройотряд. Весь день они бродили по палубам в своих курточках, увешанных всевозможными значками. Петю и Леву это вдохновляло. При должном подходе вечер мог сложиться весьма интересно.

Незадолго до обеда, когда Петя и Лева заканчивали установку третьего нового светильника, напротив них остановились две студентки.

– Ой, дельфины! – одна из них указала рукой в море, где мелькали мокрые серые спины.

– Это касатка, – поправил ее Голдман. По его мнению, кстати вклиниться в разговор – самый удачный способ знакомства. Девчонки повернули головы к двум электрикам.

– А какая разница? – спросила все та же.

Она была худенькая, невысокого роста, темноволосая, с наивным улыбчивым лицом. Проще говоря, относилась к категории интеллигентных маминых дочек. Голдман подумал, что такие до окончания института играют в куклы. Если не выйдут раньше замуж. Но, как правило, не выходят. Это происходит уже в аспирантуре.

– Понимаете, – Голдман изобразил из себя бывалого моряка, иногда это подкупало, – дельфины бывают разных пород. Касатка – хищник.

– Он что, может и руку откусить, если ему протянуть? – вторая студентка незлобиво иронизировала.

– Нет, они рыбой питаются, человечиной брезгуют, – несколько кровожадно подыграл ей Голдман.

– А чего они наш пароход преследуют? Их что? Подкармливают? – вновь поинтересовалась первая.

– Зачем подкармливать? Это инстинкт. Они держатся в тени более крупного хищника, в данном случае нашего парохода, – пояснил Голдман и несколько неожиданно перевел разговор в другое русло. – У людей так же: за более сильной личностью всегда идут последователи. А вот почему бы вам не побыть остаток рейса в надежной тени, которую оставляют два старых морских волка?

В разговор вклинился Ивин:

– И вообще на пароходе так не принято! – в его голосе звучала обида.

– Что не принято? – не поняли подруги.

– У нас сначала знакомятся, а уже потом заводят беседу.

– А не мы начали…

– Это вопрос спорный, – начал было Петя, но Лева его перебил.

– Не проще ли нам познакомиться, а не спорить? Это старый морской волк Петя, я его знаю. – Голдман уважительно кивнул на напарника. – А меня зовут Левой.

Девчонки представились. Худенькая студентка, которая сразу понравилась Голдману, оказалась Таней, а ее подруга – Светой. Знакомство началось удачно. Теперь эту удачу следовало закрепить. Для этого у Левы существовал надежный, проверенный опытом перевозки верботы, вариант.

– Девчонки! А у меня фотоаппарат есть. Не желаете увековечить себя на таком шикарном пассажирском лайнере как «Ольга Садовская»? Да еще в компании бывалых моряков. Есть тут пара кандидатур…

По интонации Голдмана было ясно, что он имеет ввиду себя и Ивина.

– С удовольствием, – ответила Татьяна, – Правда, у нас сейчас обед будет.

– У нас тоже. Тогда встретимся на верхней палубе после обеда?

– Заметано!

Петя Ивин мчался в столовую команды, как педераст на медосмотр к проктологу. Возле «пяти углов» он плечом зацепил матроса Хлименко, отчего тот, даже будучи от природы здоровым кабаном, отлетел к переборке.

– Чего это он? – Игорь Хлименко вопросительно уставился на подошедшего Голдмана.

– Жрать сильно хочет. Впервые в жизни как следует поработал.

Это было неправдой. Ивин от работы никогда не увиливал, делал ее качественно, правда, иногда немножко медленно. Но в этих случаях были смягчающие обстоятельства – солнышко, девушки, мечтательное состояние души.

Хлименко слегка разозлился:

– Это не дает ему повода поступать по принципу курятника: наеби ближнего, насри на нижнего.

У Игорька была дурная привычка. Когда какие-то события вокруг него поднадоедали, доставали или просто заслуживали внимания, то он на этот случай обязательно находил какую-нибудь, доселе неизвестную окружающим пословицу. Иногда это веселило, а порой и раздражало. На этот раз Голдман не почувствовал ничего кроме раздражения.

– Чего ты кипятишься, ну зацепили тебя нечаянно. Теперь ворчать весь день будешь?

Хлименко успокоился и попросил у Голдмана сигарету. Протягивая курево, Лева поинтересовался:

– Зарплату-то куда дел, лишенец? Ведь только на стоянке получили.

– Выпил… – пожаловался с несчастным видом матрос.

Ответив невпопад, Хлименко и сам не понял, какой глубокий смысл вложил в одно единственное слово. Голдман махнул рукой и направился в столовую команды.

Петя уже прикончил солянку и, нетерпеливо суча ногами, дожидался когда дневальная принесет ему второе.