Виктор Золотухин - Chikatilo forever!

– Как обычно, – попытался сопротивляться третий помощник. Прокладка курса была его обязанностью.

– Почему это «как обычно»? Ты что? Циркуляры не читаешь? Как вот врежу сейчас по твоей сонной морде! – мастер замахнулся. – Пошел вон отсюда!

У капитана была звучная фамилия Ким, по национальности он был корейцем, но родился в Советском Союзе. Понятно, что с такой национальностью нелегко стать капитаном дальнего плавания. Ким добился этого целиком за счет своих выдающихся деловых способностей. Экипаж его любил. Если к примеру приходило штормовое предупреждение, Ким заходил в нейтральные воды и там пережидал непогоду. Другой бы на его месте поставил корабль поближе к родному берегу, но у Кима был верный расчет: пока судно в нейтральных водах, всему экипажу капает валюта. Так что стоять можно хоть неделю. А иногда, когда пассажиров было очень мало, Ким вообще игнорировал штормовое предупреждение и шел напрямую не сворачивая. Пассажиры блевали, хотя ничего не ели, ресторан терпел убытки, команда зеленела от девятибальной качки, но любила капитана за его смелость еще больше.

Однако пренебрежение к циркулярам было серьезным проступком. А бумага была в этот раз очень примечательная. Японские и американские военно-морские силы проводили в нейтральных водах совместные учения, о чем и предупредили ближайшие порты, в соответствии с международными законами по мореплаванию. Третий помощник циркуляр не читал или просто забыл про него, поэтому проложил курс «Ольги Садовской» в аккурат через зону учений.

Капитан сменил курс и послал сообщение об инциденте во Владивосток. Как только японцы перехватили сообщение, преследование «Ольги Садовской» прекратилось.

Старшему электрику Вите Матушкину сегодня везло. Обычно сказывался комплекс: тридцатилетний возраст и лысый череп, поэтому его интимные связи с пассажирками складывались не часто. На этот раз ему удалось подцепить не какую-то там восемнадцатилетнюю сикушку, а уже сформировавшуюся женщину двадцати пяти лет. Петя Ивин клеил пассажирок на верхней палубе, молодой маслопуп Лева Голдман нес вахту в машинном отделении. Каюта была в полном Витином распоряжении.

– Ты пей кофеек, милая! – щедрость Матушкина этим вечером была безгранична. По такому случаю он даже достал из загашника коробку шоколадных конфет. Девушка монотонно пила кофе, а Матушкин правой рукой постигал тайны расстегивания новой модели лифчика. Понимая, что с этой задачей можно и не справиться, Витя завалил гостью на койку и стянул с нее джинсы.

– Зачем это? – удивилась та.

Похоже смысл происходящего до нее доходил не сразу.

– Так удобнее, – заверил пассажирку старший электрик, быстро стянув собственную футболку и джинсы.

Однако гостья бдительности не теряла и, когда Матушкин уже собирался, что называется, кончать, вдруг вспомнила, что не мешало бы предохраниться. Все-таки впереди пять месяцев житья вдали от цивилизации, аборт делать будет негде в случае чего. В мозгу замигала красная лампочка – опасность!

– Витя! Высовывай давай! – потребовала она.

Но Матушкин ее опасений не разделял и, можно сказать, был невменяем. Тогда девица столкнула его с себя и, подхвативши свою одежду, выскочила из каюты электриков, на ходу одеваясь.

Витек не ожидал такого подвоха. Кое-как он натянул джинсы и выбежал следом. В коридоре никого не было. Лишь на «пяти углах» курила задумчивая Бардакова. Делать было нечего. В расстегнутых джинсах Матушкин подскочил к ней.

– Наташа! Дай я тебе вдую! – с дрожью в голосе попросил он.

Бардакова удивилась, задумалась, а затем переспросила невпопад:

– Куда?

В каюте капитана происходил серьезный разговор. Кроме хозяина каюты там присутствовал лишь первый помощник капитана по политической части Геннадий Андреевич Топотилов. Помполит был пятидесятилетним мужчиной с номенклатурной осанкой и пристальным с хитринкой взглядом, как у вождя мировой революции.

– Дело серьезное, Геннадий Андреевич, нам надо разобраться с этим нелепым убийством, иначе разберутся без нас, а тогда не поздоровится не только мне, – капитан Ким был решителен, как всегда.

– Не поздоровится всем, – согласился помполит.

– Вот и давайте с вами проанализируем, кто это мог сделать.

– Может, это кто-то из гостей?

– Гостей практически не было в это время на судне, – возразил капитан. – А те, что были, давно перепроверены на десять раз и без нас.

– Тогда давайте посмотрим среди наших…

– Я это вам и предлагаю. Кто, как не вы должен прекрасно знать личный состав корабля.

– Есть тут одна маленькая сложность – буфетчица проработала на «Ольге Садовской» всего неделю…

– Так, Геннадий Андреевич, это даже проще. Если она не успела завести здесь знакомств, то круг подозреваемых заметно сужается.

– Вы все-таки думаете, что это сделал свой?

– А кто же еще? Расскажите мне о тех членах экипажа, которые сравнительно недавно у нас работают. Всех «старичков» я, вроде бы, знаю.

Топотилов начал перечислять:

– Что касается палубной команды, то тут непревзойденный ловелас, конечно же, Истомин. Но парень он безобидный и руку никогда не поднимет на женщину. Два матроса живут с буфетчицами, им вроде ни к чему вообще кого-то еще цеплять. Остальные тайные алкоголики. Им не до женского пола.

– Алкоголизм не освобождает от ответственности.

– Понятно, но матросов с явными уголовными наклонностями у нас нет. Да и быть не может.

– А машинная команда что из себя представляет? – озабоченно спросил капитан.

– Моторист Гришкин с прачкой живет, причем она его железно держит под каблуком. Он пернуть не посмеет без ее на то разрешения. Миронов, тоже моторист, любит свою жену и грустит о ней.

– Почему это?

– Она во фрахт ушла на теплоходе «Александр Пушкин» на восемь месяцев. А он с визой здесь сидит. Вы же знаете, что родственники не имеют права на одном судне работать. Могут убежать на Запад.

– Может он?

– Черт его знает, может… Хотя я чувствую, что не его метод. Да и спит он после вахты в это время. – Топотилов развел руками.

– Ради такого дела можно и проснуться. Кто там еще?

– Токарь Петухов. Странный какой-то тип, но вкалывает на работе, визу ждет не дождется. Электрик Матушкин давно на флоте, замечаний к нему нет. Ивин всего неделю работает. А Голдман и вовсе пришел на судно, когда все уже произошло.

– Дальше, – капитан выглядел все озабоченнее.

– Кто-нибудь из комсостава вряд ли бы на такое пошел, почти все партийные, – помполит на всякий случай защищал свою вотчину. – В ресторане есть пара педерастов…

– Почему бы их не списать на берег? Пока еще за это ответственность уголовная существует.