Олег Герт - Десять вещей. Проза и стихи

Впрочем, подумал я, и снял очки.

– Да, – сказал я осторожно, протягивая очки ему и стараясь не смотреть на него, – Это впечатляет. Честно – впечатляет. Эти – розовые, понятно. Насколько я понимаю, первые были… страха, что ли? Те, огромные? У страха глаза велики, да?… Остроумно… Вторые – серые… Тоска, да? Депрессия? Оригинально… Но всё же: как, чёрт возьми, вы это делаете? Это гипноз? Вы меня морочите?… Не зря же вы говорите, что Лу… Лу! У тебя всё в порядке, заяц?

– Пор-рядок! – донеслось из-за стеллажей. Если Лу раскатывает свою «Р», то у Лу полный порядок. Лу гордится своею «Р», которую пришлось вымучивать с детских лет, когда она не давалась совершенно, превращаясь то в «Л», то в «У». Хорошо, что ты в порядке, Лу.

Потому что вот я совсем не в порядке.

– И что: я могу любые купить? – спросил я, – Нет, я хотел сказать: и что, у вас их покупают? Ну вот эти, депрессивные? Или для страха? Я ещё понимаю – розовые…

– Безусловно, покупают, сэр! – он сделался серьёзен и волнителен, как бы полон гордости, и даже некоторой обиды за престиж собственной фирмы. Впрочем, после всех его ликов и ракурсов, которые мне предоставили очки, я уже не верил ни одной его ужимке; да и безо всяких очков он уже, почему-то, доверия не внушал, – Покупают, и даже, как вы изволили слышать, заказывают специально доставку по выбору… И вот эта пара тоже пользуется спросом, примерьте, сэр!

Я даже не успел рот открыть, а он уже махнул мне на нос очередную пару.

Я тщательно вглядывался вокруг, стараясь понять, что изменилось. Не изменилось, похоже, ничего.

– Да ну вас к чёрту! – рассердился я, – Да, лавчонка у вас ничего, но знаете что?.. Вы должны быть поаккуратнее с посетителями! Да и внешний вид не мешает поправить, если хотите побольше народу привлечь! Окна бы помыли, что ли! И вообще: должны предупреждать, когда собираетесь фокусы людям показывать! В суд на вас не подавали, что ли? Так это сделать не долго! И куда вообще мэрия ваша смотрит: туристический район, а позволяют такие магазины открывать, в которых не знаешь, чего с тобой произойдёт… Впрочем, чего ждать от захолустной мэрии! Тут у вас, поди, местные чиновники только и думают, как бы взятку хапнуть, да побольше времени на сиесте провести?… Работать должны, следить вот за такими торговцами, как вы! Лу, ты там долго? Пошли отсюда: они ещё нам благодарны должны быть, что я тут полицию не вызвал за все их фокусы!

– Должны! Именно – должны! – торжествующе выкликнул долговязый Йозеф, всплеснув руками, – Сколько экспрессии, сэр! Сколько благородного негодования! Да, вот именно эту пару я вам горячо рекомендую, – вы в ней особенно органичны! А я ведь говорил, сэр: пользуются особенным спросом! Часто не успеваем заказывать… Люди, знаете ли, особенную свободу приобретают в этой паре… такую волю к жизни, если хотите, уверенность в себе, укоренённость некоторую… так я вам упакую, сэр?

Я пришёл в себя.

– Слушайте, – сказал я, протягивая ему очки, – Вы меня простите, ей-богу… Я вас оценил, и товар ваш этот… Но я… мы… Это не для меня. Простите, что отнял ваше время. Лу! Пойдём, малыш!

– Очень жаль, очень жаль, – огорчённо произнёс хозяин, выгибая стан, и кося глазами куда-то в угол зала, – Как вам будет угодно, сэр, как вам будет угодно…

Белокурые вихры Лу появились на уровне моих глаз.

– Ещё раз спасибо вам. Извините, – сказал я, подпихивая Лу в спину к выходу.

– Так в очках и пойдешь? – рот Лу насмешливо-недовольно искривился, – Или заплати, или сними с носа, чудо!

– Что такое? – изумленно спросил я, и поспешно ухватился за лицо рукой, – Ох, простите меня, ради Бога! – обратился я к хозяину, – Чуть не ушёл с вашим товаром… Да и вы не предупредили…

– Не извольте беспокоиться! – спокойно, и даже чуть лениво, проговорил Йозеф, – Это не наши. Вы в них пришли.

– Я? Пришёл в очках? Да нет, что вы… Лу! Я разве в очках пришёл? Я ведь без очков…

– Вы – в очках, – всё так же спокойно и медленно проговорил хозяин, – И я в очках. И ваш… ваша… Мы все в очках. Всегда.

Мне показалось, что пол качнулся подо мною, как палуба корабля.

Я повернулся к Лу.

Белокурые вихры. Тонкая чистая шея, уходящая в бездонный расстёгнутый ворот клетчатой рубахи не по размеру. И зелёные кошачьи глаза. Под роговыми белыми узкими очками.

– Лу! – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, – Во-первых, эти тебе не идут. Во-вторых, мы оба чуть не ушли, не заплатив. Если берёшь – давай заплатим.

– Чего? – насмешливо выдали белые очки, и Лу, фыркнув, идёт мимо меня к двери, даже слегка задев меня плечом. Хозяин доброжелательно проводил Лу взглядом и снова повернулся ко мне.

– Да, – подтвердил он, – В этих вы пришли. По-видимому, сэр, вы всегда их носите – ибо они вам весьма к лицу… Впрочем, если вы уж так желаете, – давайте их снимем!

И я даже не успел испугаться, как он своим лихим и изящным жестом сорвал очки с моего лица.

Свет, ударивший мне в глаза со всех сторон, заставил меня зажмуриться.

Некоторое время – весьма недолгое, впрочем, – я щурился, как крот, пытаясь разглядеть, что вокруг меня. Потом глаза привыкли к яркому свету, и я разглядел.

Вокруг не было ничего.

Во все стороны, сколько хватало взгляда, простирался лишь этот яркий свет: словно бы я попал в огромную операционную, в которой разом включили и направили на меня сотни ламп. Этот свет лился отовсюду: сверху, снизу, с боков. Я словно бы не стоял, а висел в воздухе, хотя ногами совершенно явственно ощущал твёрдую почву.

Прямо перед собой я различил неясный силуэт: как бы в центре слепого пятна, которое, как я читал в школе, присутствует в нашем глазу… Силясь его разглядеть, я сначала двинулся вперед – безрезультатно, – а потом попятился назад.

Человека, стоящего передо мной, я узнал сразу, хотя что-то в его лице мешало мне удивиться и признать свою догадку окончательно.

Потом я понял.

Это, разумеется, был я.

Узнать себя сразу мне помешало, – и это я понял словно бы по подсказке извне, – то обстоятельство, что смотрящее прямо на меня лицо не было моим лицом в зеркале. Понимаете, в чём фокус: мы ведь не знаем себя в лицо, мы знаем своё отражение в зеркале, – а оно выглядит, как вы понимаете, совершенно иначе, чем видят наше лицо посторонние люди.

Лево – направо. Право – налево.

А тут я впервые увидел себя таким, каким видят меня другие. И даже не сразу узнал.

– Что это? – произнес я, и удивился, каким треснувшим фальцетом прозвучал мой голос.

– Это вы, – раздался у меня над ухом спокойный и тихий голос хозяина.

– Я… вижу, – сказал я и облизнул губы, – Но почему?…

– Что – почему?

– Почему я смотрю на себя?

Хозяин помолчал.

– Потому, что вы без очков.

– И… что?

– Без очков вы видите мир таким, каков он есть. И смотрите только на то, что в нём есть.