Адвоинженер - Две части целого

Он следил за мной поминутно: десять минут на солнце, пятнадцать в тени не снимая панамки, и только потом на пять-десять минут в воду. А из воды, – сразу в полотенце и сухие плавки.

Я просил, доказывал, умолял разрешить мне купаться, как купаются другие дети, но дед был непреклонен – либо так, либо никак.

По дороге мы покупали фрукты, которые затем тщательно промывали в пляжном фонтанчике, а по особым случаям мне позволялась кукуруза или мороженное.

Вкуснее той горячей, посыпанной крупной солью кукурузы, извлекаемой из бабкиных холщовых мешков, я не ел больше нигде и никогда.

На берегу я строил из песка большие замки с башнями и стенами, которые украшал мелкими ракушками и галькой, а также окружал рвом с водой, мостиками и протоком к морю.

Еще плавал с маской, тщательно рассматривал понтонные сваи, где в больших количествах обитали мидии, наблюдал крабов, мелких рачков и искал крупные ракушки – такие как продавали на лотках при входе.

Но, увы, продавцы находили их раньше.

Вечерами мы гуляли по набережной, проходили мимо дачи Стамболе, дома-музея знаменитого мариниста И. К. Айвазовского и музея А. Грина, в который меня по неведомой причине не впускали лет до четырнадцати.

И да, это было полное, всепоглощающее и всамделишное счастье, из которого не вычитаются ни мелкие обиды из-за купания, ни обязательный дневной сон, ни запрет на телевизор, ни даже препротивное вечернее чтение.

Поэтому для меня существует только одно-единственное неделимое море, все остальные – лишь бассейны при отелях.

Именно в Феодосии, летом семьдесят третьего я заболел модой, – сильно заболел, истово, – очень захотел джинсы-клеш. Правда, мне было двенадцать.

Каждые встречные джинсы рассматривались пристально, внимательно и завистливо.

Слишком широкий клеш не нравился, как и клеш, сделанный из обычных брюк путем вставки клина. А вот джинсы с болтами, армейским ремнем и правильным лейблом «Levis» или «Levi Straus», являлись предметом жадного вожделения и чудесной юношеской мечты.

Итальянская тетя, как назло, прислала старческие фасоны-дудочки, которых я страшно стеснялся.

Будучи один дома, я нашел бывшие черные брюки, взрезал их до колена и попытался вшить клин. Разумеется, ничего не получилось, и пришлось коновально оперированные штаны затолкать в темный угол кухонной антресоли.

Но мне подфартило. Весной дядя Витя привез польский джинсовый комплект, и это был клеш от колена, который видно спереди, сбоку и сзади – не подкопаешься.

Сговорившись с одноклассником Борей, в гардеробе которого имелись джинсы от Карабашской швейной фабрики, мы явились на школьный субботник, гордо неся на себе предел человеческой моды. Борька даже умудрился дополнить джинсы модными махровыми носочками.

Ольгу Витальевну (классную руководительницу) чуть Кондратий не хватил, – крику было…

Нам попомнили все – прически и музыку, учебу и пропуски политинформаций, америку и погибших на фронте дедов.

Что удивительно, через какое-то время болезнь прошла и более не возвращалась, тем самым лишив меня на следующие сорок пять лет множества милых ежедневных треволнений, которые законным образом испытывает всякий нормальный человек с психологией.

Глава 4. «Яблочная юность»

На скамейке Подкорыт открыл яблочное. Накануне его отец, будучи крепко навеселе, подарил пять рублей.

– Не, он как пить дать не вспомнит, а вот мать, – объяснял Подкорыт, – мать, если недосчитается, с меня три шкуры спустит.

Поэтому, чтобы вместе со шкурой не содрали еще и деньги, мы в Галантерее, сначала купили цепочку за три рубля, а потом, уже в Гастрономе, «Яблочное» за рупь семнадцать и пачку «Опала» за тридцать пять коп.

– Ты, Влад, молодец, учишься, книжки читаешь!

– А ты?

– Я там не присутствую.

– Где?

– В книжках, в школе, в институте. В той жизни, которая для тебя и всегда с тобой.

– Погоди, ты ведь ходил в школу.

– Вот именно, – ходил, а там учиться надо было.

– Жалеешь?

– Нет. Моя жизнь случилась давно и без всякого смысла.

– Ну-ну, ты старше всего на пару лет.

– Смотри, человеку важно понимать свое положение в жизни. Я свое понимаю, а ты – понимай свое.

– И каково это положение?

– Если меня завтра не посадят, ну, ты знаешь за что, и не вытурят из училища, будет армия, завод, пьянка, а потом все равно посадят.

– С тобой понятно, хотя и не очень радужно, а со мной?

– Со мной нормально, а с тобой дела совсем плохи.

– Почему?

– Усилий много нужно делать – поддерживать небосвод, так сказать.

– С дуба рухнул, какой еще небосвод?

– Понимаешь, свои желания я исполню быстро, благо их у меня немного – выпивка, бабы, фарт. Можно сказать, уже исполнил.

– Что с того, я против баб ничего не имею.

– Не, дорогой, не примазывайся. Тебя создали со смыслом, поэтому ты обязан.

– Кому, Витя, кому и чем?

– А хоть бы и мне, нам, всему двору – мы за тебя болеем. Согласись, будет глупо, если ты по моим стопам пойдешь. Или по Жоркиным. У тебя шанс.

– Какой еще шанс?

– Прожить другую жизнь. Или свою, но по другому – не идя ни у кого на поводу, самостоятельно, своей головой.

– Допустим, ты прав и слова твои сбылись – я живу своей головой. И что, без баб, карт и выпивки – только головой?

– Но с достоинством.

– Ой, я вас умоляю, кто бы говорил.

– Да пойми ты, желание – это так, на разок-другой. Одна баба, две бабы, потом женишься и станешь как все. Нет, тут другое. Вот если сам что-то сможешь – ты человек, понимаешь.

– Что смогу?

– Смысл найти, равновесие, правду, совесть, короче, слово свое сказать.

– Витяяя, не пей больше, очень прошу.

– Дурак ты, Влад, дурак и не лечишься.

– Сам дурак!

– Значит так. Жорка, когда мы с Симой у него на свиданке были, велел передать, чтобы учился хорошо и отца слушался. Отец у тебя – голова. Не веришь, спроси у Симы.

Глава 5. «Уроки»

В сентябре семьдесят седьмого добавился новый предмет – начальная военная подготовка, соответственно, новый преподаватель – полковник в отставке Алексей Петрович Цыганок, который рассказывая об оружии массового поражения, утверждал, что альфа, бетта и гамма-частицы разлетаются со скоростью миллиард километров в секунду.

Еще он не мог понять, как можно ходить неаккуратно подстриженным, носить не одноцветный костюм или пиджак не в цвет брюкам.

Разок я выпендрился, и заявился в пиджаке в крапинку. В принципе, пиджак был бежевым, но встречались разноцветные прожилки, поскольку его пошили в одной из стран восточной европы – такой, знаете ли, народно-демократический пиджачок, но немного игривый, и этим посягающий на строгие основы коммунистической морали.

Именно в этот день мы сорвались с уроков.