Игорь Кокарев - Диалоги о ПРОКе. Восемь дней в июле 1987-го

А. Аскольдов: первое интервью после премьеры

К.:Да, ПРОКу быстро стало тесно на Васильевской. Легко и без всякой рекламы из гостиницы «Россия» вся праздничная тусовка перекочевала к нам. Не зря поработали дизайнеры, столько удобных и уютных мест для общения с напитками и закусками, столько информационных поводов и событий, что мы уже не имели возможности импровизировать. Просто не оставалось места для маневра.

Г.:Конечно, особенно, когда ты не задумываясь ответил «ДА!» на Аскольдову, вдруг появившемуся у нас со своим полочным «Комиссаром». Бедный Климов весь день бегал по кабинетам ЦК, добиваясь разрешения на показ этого запрещенного фильма. Его ждали двадцать лет и еще 4 часа в переполненном зале. Александра Аскольдова, этого униженного и растоптанного мастера, вызвали на сцену, нескончаемо аплодировали стоя, а журналисты потребовали здесь же импровизированную пресс-конференцию. Стихийный митинг людей кино, возвращающих Мастеру его титул, был прекрасен, но абсолютно не вписывался в и так перенасыщенную программму. За кулисами уже час ждали участники вечернего шоу. Одно событие наползала на другое. Я вынужден был прервать нескончаемые овации битком набитого Белого зала. Стихия грозила смять все на своем пути, Станислав Говорухин не мог простить мне, когда я попросил со сцены поднявшуюся туда вслед за режиссером его съемочную группу с Роланом Быковым и Нонной Мордюковой…

К.:Да, это было настоящее ЧП, надо было в считаные минуты найти выход, и мы решили увести их и всех остальных за собой на первый этаж в сравнительно небольшой конференц-зал примерно на 100 мест. Он, конечно, не вместил всех ринувшихся туда за нами после просмотра. Возбуждение было слишком велико, чтобы сдержать этот эмоциональный напор, почти взрыв. Люди стояли, жались к стенками, сидели на полу, но сразу воцарилась торжественная тишина, когда к столу вышли и Ролан, и Нонна, и сам режиссер…

К сожалению, в силу импровизационности события, мы не успели найти переводчика, потому не было ни синхронного перевода, ни микрофонов. А что было делать? Пресс-конференция вылилась в два с половиной часа раздирающих душу откровений о трагедии художника, безжалостно лишенного права на профессию и выброшенного из кино за «профнепригодность» на полных 20 лет. Когда ведущему пресс-конференцию, секретарю Союза кинематографистов Андрею Плахову сообщили о только что принятом «наверху» решении картину одобрить и выпустить в прокат, время было позднее. В Белом зале уже гремела рок-панорама, а здесь стояла звенящая тишина и в глазах людей стыли слезы праведного гнева и стыда. И радости, что вот оно, наконец, свершилось!

Ужасно обидно, что из-за нашей неподготовленности мы не записали эту пресс-конференцию, и теперь придется ограничиться лишь воспоминаниями…

Г.:Это наши в Штабе не успели, не было записи. Но я успел предупредить фирму «Мелодия», которая уже который день умненько собирала все звуки ПРОКа, и их представитель появился как раз во-время. Ты забыл, как мы уговаривали руководство этой фирмы не упустить историческое событие и сделать потом уникальный альбом о ПРОКе? С дискуссиями, концертами, интервью. Куда делись все записи, я так и не нашел концов. Может быть, тебе это удастся…

К.:Увы… Удалось. Звонил я в «Мелодию» почти сразу после пресс-конференции, так как материал действительно оказался историческим. Как чувствовал, что надо поторопиться. И опоздал! Мне сказали товарищи, что почему-то уже стерли эту запись. Ну, раз не разрешило их начальство делать о ПРОКе звуковой альбом, так можно и стереть. Да, не все воспринимали Перестройку с таким энтузиазмом, как мы…

Г.:Тогда что это у тебя за записи? Можно ли их публиковать как реальную картину того, что происходило тогда на пресс-конференции?

К.:Вполне. Это записывали, кстати, ребята из нашего Штаба. Для себя. Здесь не все до последнего слова, но основные выступления хорошо слышны. Узнаешь голоса? Вот наш неуловимый, назначенный нам сверху, видимо, для контроля, президент ПРОКа, Андрей Плахов. Он нам не мешал, и за то ему спасибо. Здесь он открывает пресс-конференцию. Молодец, он сразу взял верный тон, оценив происходящее как событие международного масштаба, рассказал о работе конфликтной комиссии Союза кинематографистов, уже несколько месяцев добивающейся выхода фильма на экраны.

И сразу последовали настойчивые вопросы журналистов: каковы были мотивы и аргументы против фильма, кто именно запретил картину и на каком основании, почему и до сих пор «Комиссар» на полке? Наивные эти журналисты, будто не знают, что для запрета никаких аргументов и не требовалось: нет, и дело с концом.

Давай послушаем фрагменты записи.

Начало исторической пресс-конференции после премьеры «Комиссара»

Р. Быков:Я сравнительно недавно разговаривал с одним из тех, кто по долгу службы запрещал самые важные, самые лучшие может быть картины. Я спросил его, за что? За какие грехи была тогда положена на полку картина Аскольдова? Он напрягся, задумался и ответил: «Сейчас не помню». А помните ли вы, журналисты, киноведы, кинокритики? Я спрашиваю вас, что вы сделали, чтобы отстоять, защитить попираемое безымянными цензорами искусство? Мы слишком быстро забыли о вечном страхе и унижении художника. И слишком легко простили им. А ведь среди тех, кто гордо ходит сегодня в борцах за Перестройку, есть и те, что лично виноват в трагической судьбе Александра Аскольдова и его картины…

А. Аскольдов:Я благодарен писателю Борщаговскому. И не только ему. Здесь находится прекрасный ученый, соратник Эйзенштейна и Булгакова – профессор Илья Вениаминович Вайсфельд, который тогда, как мог, поддержал картину. На просмотре сегодня был и Евгений Евтушенко, который принял картину близко к сердцу, хорошо отзывался о ней, недавно он обратился с письмом к М. С. Горбачеву. Спасибо всем этим людям, и тем, кто организовал, наконец, этот показ. Меня сегодня поддержали здесь, в СК, потому что кинематографисты занимают в Перестройке высоконравственную позицию. Я благодарен старшему поколению, низкий поклон Александру Зархи, присутствующему здесь старейшине, он тоже среди сторонников `и защитников фильма.

И. Вайсфельд:Мне посчастливилось много лет назад вести обсуждение этого фильма в Доме ученых, затем в Клубе медработников. Я видел, я ощущал наэлектризованность зала, его полное единодушие в отношении к картине как потрясению. И Александр Зархи не зря считает, что «Комиссар» – это такая же веха в истории нашего кино, как и «Броненосец «Потемкин». Что касается меня, то я был потрясен не только картиной, я был потрясен личностью ее автора, Александра Аскольдова. Будь моя воля, я бы учредил медаль «За выдержку, чистоту идей и принципиальность» и первым наградил бы ею Александра Яковлевича.