Валентина Вылегжанина - Я сон, у меня есть имя

– Я считаю, – прервал молчание Пятьдесят девятый, наклонившись к нему своей грузной массой, тем самым взяв на себя смелость рассеять всеобщую смуту, – будучи проворнее сновидцев, сознатели всё же могут овладеть тенью детей, но только в том случае, если ребёнок останется без снов. А точнее, без тех, кто эти сны ему дарит.

– Я так и думал! – встревоженно проговорил Шестой, нервно мельтеша между обликами многочисленных сновидцев.

– Понимаешь, – остановил его Пятьдесят девятый, пытаясь договорить начатое, – мы в какой-то степени являемся для наших подопечных защитниками, сторонниками их интересов, положительных эмоций и гармонии…

– Где ты был сегодня ночью? – нахмурившись, резко прервал его Шестьсот первый, пытаясь отгородиться от других сновидцев. – Думаешь, мы не поняли, что именно ты забросил дома наших маленьких подопечных?

Шестой отпрянул от своих друзей, перебирая в голове всевозможные варианты ночного похождения, но ни одна ниточка лжи, которая бы смогла его сейчас спасти, не вшивалась в его мыслительный обжигающий поток информации. Он сдался.

– Сознаю, возможно, вы считаете, что это моя вина.

– Чья же ещё? – ухмыльнулся Двести двадцатый.

– Сегодня ночью я показывал сон, который не был заготовлен заранее, – продолжал он оправдываться. – В этом сне я не мог пошевелиться, вклиниться в него, перепрограммировать его структуру. Как заворожённый, я лишь всматривался в каждую сцену. А самое страшное, что я не мог ничего предпринять и изменить.

– Хм, – вздохнул Пятьдесят девятый, – похоже, что кто-то завладел сном твоего подопечного. А это уже попахивает скандалом.

– Получается, что я видел чью-то подготовленную киноплёнку? – встревожился сновидец. – Или же это была моя собственная жизнь, которую я уже проживал однажды?

Шестьсот первый притянул его к себе, пытаясь заставить молчать. Друзья поддались его резкому движению и окружили Шестого со всех сторон, скрывая тень от любопытных взглядов. Остальные сновидцы нахмурились, сосредоточившись на глобальной проблеме. Кто-то вторгался в детские сны и противоречил всем законам бытия. Друзья прижались ближе друг к другу, ведь разговоры о снах и прошлых жизнях касались только узкого круга и никогда не выходили за его пределы.

– Я впервые слышу об этом! – громко произнёс Пятьдесят девятый, всплеснув прозрачной оболочкой на всеобщее обозрение, и искоса посмотрел вокруг себя, будто скрывая важную информацию.

– Но это ещё не всё! – перебил Шестой своего товарища. – Я видел сознателя, который привязался к тени маленькой девочки.

– Я, кажется, всё же знаю ответ, – наперекор Пятьдесят девятому прошептал новенький, украдкой оглядываясь по сторонам, при этом нервно показывая указательный палец своему новому товарищу. – Сознатели действительно могут вторгаться на территорию детской тени и завладевать их душами.

– Но как? Разве это возможно? – настороженно взглянул Шестой на новенького.

– Возможно, мой друг! Если этот ребёнок коснулся потустороннего мира, а именно – зоны забвения.

«Он ещё меня и другом называет. Какой я ему друг?» – подумал возмущённый сновидец с карманами. А затем резко проговорил:

– Это абсурд! Человек не может попасть по ту сторону границы, а потом снова вернуться в материальную оболочку.

Друзья переглянулись и потупили печальные взоры. Над зоной ожидания снова повисла гробовая тишина.

– Вы что-то скрываете от меня? – крикнул Шестой. – Говорите! Жизнь детей в опасности!

– Любое существо, – осмелился Шестьсот первый, – может не только попасть в зону забвения, но также и выйти из неё. Человеческие души часто посещают этот загробный участок, находясь между жизнью и смертью, но всё же, не все, правда, возвращаются на землю. И ты… – прервался он, нахмуривши свою прозрачную оболочку, – там тоже уже был.

Грудь Шестого наполнилась яркой безудержной волной страха и паники, которые застыли на краях сосуда гневной серой плёнкой. Впервые он почувствовал ярость, боль и трепетание своей беспокойной души. Крик отчаянья, уныния и обиды ворвался внутрь и заполнил пространство его слабой, но всё же неиссякаемой энергии. В его груди нарастал обезумевший крик, который никак не мог вырваться наружу.

– Но почему? – не понимал он. – Почему вы не сказали мне об этом раньше?

– Тише! – прикрикнул Шестьсот первый. – Неужели ты до сих пор не понял? Каждый, кто владеет лишней информацией, навсегда лишается памяти в зоне забвения. Ты хочешь, чтобы и мы попали туда?

– Не хочу! – рассердился Шестой и попытался отвернуться от своих товарищей, скрестив руки на груди.

– Дружище, – одобряюще сказал Пятьдесят девятый, похлопав его по плечу, – мы хранили эту тайну только для того, чтобы тебя снова не забрали за границу нашего мира. Ты дорог нам.

– И сколько раз я уже там был?

– Шесть раз… – протянул Пятьдесят девятый, не видя смысла всё скрывать.

– Может ли это быть как-то связано с моим номером? – поинтересовался Шестой.

– Да-да, – заявил Шестьсот первый, – всё сводится к тому, что все наши номерные знаки – лишь отметки о пребывании в зоне забвения.

– Неужели ты был там уже шестьсот один раз? – возмутился он. – А ты – пятьдесят девять, – показал он на другого товарища.

– А я – два, – подтвердил новенький, улыбнувшись.

Шестой резко схватил его за руку и посмотрел на ладонь. Там горела цифра два.

– Я – двести двадцать, – откликнулся Двести двадцатый и усмехнулся, – получается, что самый молодой из нас – это второй, его пребывание в теле сновидца не превышает года, ты же существуешь здесь около семи лет.

– Но как такое может быть? Я помню все эти годы, от самого своего первого подопечного до последнего, – возмутился он, сомневаясь в правдивости слов своих товарищей.

– Зона забвения только стирает твою прошлую жизнь, которая мешает выполнять требуемую работу. Тебе оставляют лишь воспоминания о сновидениях, – прочеканил Двести двадцатый.

– Мы существуем в этом мире уже больше миллиона, а то и миллиарда лет, – вздохнул Шестьсот первый.

– И если бы каждый раз нам стирали память о сновидческой деятельности, – продолжил Пятьдесят девятый, – то приходилось бы заново учиться премудростям нашей нелёгкой профессии.

– А они? – обвёл взглядом Шестой других сновидцев. – Они тоже имеют номера?

– А ты попробуй, спроси! – засмеялся Шестьсот первый.

Шёпот отвернулся и тут же направился к ближайшему сновидцу.

– Эй, товарищ! – выкрикнул он. – Какой у тебя номер?

Тот растерянно оглянулся и, сделав небольшую паузу, всё же проговорил: «Первый!»

– Изумительно! – фыркнул он и подбежал к следующему сновидцу. – Какой у тебя номер?

Другие существа удивлялись его странному вопросу и, опешив, сторонились настырных слов. Но всё же в каждом уголке зоны ожидания слышалось: