Сергей Кобозев - Химические этюды

Какое-то время папесса молча гладила меня по голове. Её груди забавно вздымались и опускались в такт дыханию. Мне было хорошо, тепло и мягко.

– Серёженька, если бы ты знал, сколько раз я пыталась поговорить с тобой наедине о своих чувствах. Сколько раз я горела побуждением подбежать и крикнуть тебе в лицо: «Серёжа-писатель, я люблю тебя! Давай создадим семью!» Эх, глупенький мой котёнок… – Мадонна запустила руку за ворот моей рубахи и принялась размеренно водить ноготками мне по спине. – Сколько же я нафантазировала в те дни. Я так живо представляла в своих мечтаниях нашу благословенную и счастливую семью Кобозевых, что, бывало, еле сдерживала себя, чтобы не проболтаться перед подругами. – Женщина вытащила руку из-под рубашки, медленно заскользила пальцами вдоль моей спины и просунула кисть в задний кармашек моих джинс, беззастенчиво нащупывая «сокровенную мышцу поэта». – А в своих ночных грёзах я полностью овладевала тобой… – Крепче сжала кисть и, вздохнув, убрала руку. – Серёжа, почему ты каждый раз меня избегал? Неужели я так тебе неприятна?.. Да нет, ты всегда был приторно-вежлив… Тогда что? Может быть, ты меня стесняешься, а? – Папесса оторвала мою голову от своей груди, внимательно посмотрела мне в глаза и улыбнулась. – Это так, да? Ты что, действительно меня стесняешься?! Ах, не могу! – Рассмеялась, запрокинув лицо. – Дорогой, но разве можно стесняться своей жены? Это уже последнее дело!

– Какая ты ему жена, ведьма?! – фыркнул Бульдыш. – О триумф абсурда! Боже, зачем я всё это слушаю?!

– А как я мечтаю о наших маленьких кобозятках! Ах, Господи! Пусть бы они все были похожи на тебя: и лицом, и умом, и характером!.. Серёжа, ты представляешь, как бы им повезло с такими классными родителями, как мы?! Сколько мы ещё будем откладывать этот счастливый миг?!

Игорюня заржал во всё горло:

– Кобозь, будешь крестить своих кобозяток, не забуть позвать в кумовья! Я ведь по этой части спец – Игорян Креститель!

Я решил пока тактично молчать.

– Серёженька, но потом ты сделал мне очень больно. – Дива взгрустнула и забавно надула свою оттопыренную губку. – Наш пастор получил откровение о том, что вы с Игорем практикуете фрот. Это был шок! Мы все оказались подавлены вашим аморальным поведением! – Женщина хлопнула меня по спине и закричала: – Я просто диву даюсь, насколько это нужно отчаяться, чтобы вместо нормальной девушки избрать себе этого… – презрительно покосилась на Бульдыша, – старого напыщенного индюка!

Ошарашенный её речами мужчина просто взбесился:

– Потаскуха!!! Я отлучаю тебя от церкви! Без права на реабилитацию! Никакое АВС не поможет! – Игорюня яростно потряс кулаком. – Да что там мелочиться – я отлучаю тебя от Вселенской Церкви! Ни фимиам, ни каждение не загладят твоё страшное преступление против великого пророка! – Подбежал ко мне. – Кобозь, перестань ты уже играть в свою дурацкую молчанку и пошли её, – ткнул дрожащим пальцем в мадонну, – на три весёлых гуся!

У меня от всей этой свистопляски начала трещать голова. Мадонна, совершенно игнорируя беснующегося председателя, продолжала изливать душу:

– А вскоре в твоей жизни появилась она – проклятая Вдовушка, которая просто взяла и увела тебя от меня! – Папесса яростно ударила кулаком по воздуху. – Да как она посмела! Знала бы эта дрянь, эта разлучница, что она сотворила с нашими судьбами! – Дива опять не сдержала слёз. – Ведь это из-за неё ты покинул нашу прекрасную общину, да? Отвечай! Из-за неё?.. Что молчишь, как рыба в воде?!

Я опустил глаза. Одно только упоминание об Очаровательной Вдовушке отозвалось в моём сердце раскалённой болью… «Дьявол, зачем с человеком играешь?!»

Женщина схватила меня за уши, резким движением обратила к себе моё лицо и гневно захрипела:

– Кобозев, смотри мне в глаза! Я задала тебе вопрос: это она похитила тебя из церкви?

Я упорно молчал. Игорюня прятал в кулаке улыбочку.

В конце концов папесса не выдержала и залепила мне звонкую пощёчину.

– Предатель! Поросёнок! Альфонс!

Поцарапанную щёку обожгло огнём. Я непроизвольно охнул и ухватился за горящее место. Женщина всплеснула руками:

– Ой, Серёженька, я опять сделала тебе больно! – Нежно обняла меня за шею и стала жарко осыпать мою больную щёку множеством мелких поцелуев. – Прости, прости – во мне говорят ревность и обида! Любимый! Желанный! Ну прости, прости! – Уткнулась мне в плечо и затряслась в беззвучном плаче. – Ну почему ты такой бесчувственный?! – резко вскрикнула. – За что ты причинил мне столько страданий?! Как тебе только не совестно! – Оттолкнула меня от себя. – А ведь я всегда в тебя верила! Всегда-всегда! Я была о тебе самого прекрасного мнения! Я никому не позволяла о тебе судачить! А ты… Эх! – Мадонна разочарованно махула рукой и задумчиво уставилась себе под ноги. – Знаешь, после твоего очередного ухода я совсем слетела с катушек… Если бы ты видел, что со мной творилось! Я жила как в вакууме – пришибленная, потерянная, терзающаяся. Ничего вокруг не замечала, ни с кем не желала видеться. В итоге умудрилась испортить отношения чуть ли не со всеми своими близкими. А всё из-за тебя, чудовище бессердечное! Антихрист! – Злостно притопнула ногой.

Мне было искренне жаль эту бедняжку. Ну откуда я мог знать о её глубочайших чувствах?! А во всём виновато тупое молчание! Сколько же оно разрушило Божьих замыслов!

– А потом я стала учиться жить со своей раной. Заваливала себя работой, проповедовала в церкви, вела мероприятия… И веришь, такая занятость действительно помогала забыться… Но только на время, потому что вскоре наступала ночь с её агонией, воплями и слёзными молитвами. Казалось, Господь совершенно перестал меня слышать… – Дива скривалась, но сумела задушить в себе очередной позыв к рыданию и продолжила: – А затем я начала делать различные непотребные вещи, чтобы хоть как-нибудь заполнить эту демоническую пустоту… Серёжа, я исколесила весь белый свет, испробовала на себе все прелести этого мира, прошла через весь сад земных наслаждений… А толку! Ничего, кроме разочарования и пресыщения, я так и не получила… Да, я стала успешной светской леди; да, у меня много подчинённых; да, я завалена тряпками и цацками; да, предо мною многие ходят на цыпочках… А толку, блин?! Мне плохо без тебя! Мне чертовски одиноко среди всех этих плебеев!.. Кобозев, что ты натворил! Во что ты превратил мою жизнь?! Ах!.. – Разразилась диким воплем.

Солнце беспощадно напекало нам головы. От свежего, исполненного влагой утра не осталось и следа. Зато теперь на горизонте таинственно маячили бесчисленные дымки, навевая на зрителя далёкие и беспокойные воспоминания… Из распахнутого окна близлежащего дома доносилось хриплое пение вокалиста «Бутырки»: