Maxime - Шлюха

Стянув Катю с члена, Павел Валерьевич перевернул её. Она тут же уселась в кресле на коленки. Отчим сорвал презерватив с члена, поставил левую ногу на подлокотник. Вся картина минета предстала перед Тимуром. Тугой мужской живот с кратером пупка куполом свисал над твёрдым мохнатым пахом. Из коротких седоватых зарослей торчал белый кол, покрытый фиолетовыми венками, увенчанный бордовой залупой, расщеплённой снизу пополам. Розовые яйца цеплялись тонкими высокими складками кожи, раскачивались в такт с движениями таза. Руки-клешни Павла Валерьевича вновь накрыли голову дочери. Она с остервенением взялась за отеческую плоть, ныряла насколько могла. Несчастные пять сантиметров – на больше её не хватало. Он взял хер в правую руку. Она отпустила руки, подняла любвеобильный взгляд на папочку. Сколько весёлого взаимопонимания было в этих глазах, Тимур покачал головой.

Её язык вываливается. Мускулистая рука папочки гоняет палку со звериной скоростью. Наконец палка выстреливает густыми перламутровыми плевками, которые едиными сгустками срываются в ротик, скатываются на язык. Последующие плевки сползают по залупе, которая, зажатая в кулаке, стала жирнее, бордовее. Толстая дырочка на конце расширилась, как ноздря. Павел Валерьевич склоняется над дочерью. Она по-прежнему смотрит вверх открыв рот, заполненный спермой. С задорной улыбкой в глазах встречает Катя папин взгляд, её губы перепачканы спермой. Он шепчет что-то сладкое, густой комок слюны отделяется, секунду висит на тонкой нити и спускается дочери в рот. Она ловит его со смехом, накрывает головку члена, бросается сосать с новой силой. Он уже разжал кулак, Катя заканчивает ласки двумя руками и ртом. Облизывает весь ствол продольными мазками, опускается под основание и по очереди втягивает отеческие яйца. Те большими пухлыми шарами играют при нажатии. Павел Валерьевич улыбается, заглядывая вниз. Дочь пытается полностью засунуть мошонку в рот. Он опять что-то говорит, притягивает Катю за личико, она поднимается. Целует её в губы, увлекает за собой на диван. Они лежат в обнимку, укрытые его халатом. Катина попа в стрингах, её чулочки со стрелочками мелькают время от времени. Они греются в гнёздышке, воркуют о чём-то. Временами порыв страсти накрывает любовников, Павел Валерьевич покрывает тело дочери поцелуями, опускается к киске. Он лижет её, толстыми пальцами раздвигая губы. Но и это невольное развитие увядает под гнётом времени, которое неумолимо бежит вперёд. Он уходит, она остаётся лежать, потом, уставшая, но весёлая, меняет сексуальный наряд на повседневную одежду.

«Она любит его!» – Тимура больше всего поразило это открытие. Пока шло видео, он дрочил. Кончил он себе на майку. Отчим вылил густую сперму Кате в рот, его же горячие струи стекли по животу, осели в пупок.

Как бы он хотел быть на месте отчима!

Ваня пришёл с футбола поздно вечером, на вопрос о результатах видеонаблюдения получил короткий положительный ответ.

– Что, серьёзно что ли? – он изумлённо уставился на Тимура.

– Да, – брат вздохнул. – Можешь посмотреть.

И потом, когда Ваня бросил всё и принялся просматривать видео, он задумчиво добавил:

– Не нравится мне всё это.

– Чё? – Ваня с азартом наблюдал за действием на экране.

– Некрасиво так подсматривать.

– А маму обманывать красиво? А с дочерью родной красиво трахаться?

– Нет, конечно. Чё теперь делать, ума не приложу.

– Чё делать, чё делать, – Ваня проматывал вперёд, делая вид, что его не интересуют детали. – Надо сказать Кате, что мы всё знаем. Пускай завязывает это дело, а то мы всё маме расскажем.

– Ну и чё? Расскажешь ты. Сделаешь только маме хуже. Тут надо хитрее быть, – Тимур лежал на спине, подложив ладони под затылок, раскинув локти в стороны. Изучал потолок.

Ваня хмыкнул:

– Хитрее? Это как? – сам расплылся в хитрой улыбке.

– Надо Кате парня найти, чтобы она вышла замуж и уехала отсюда.

– Ну это не скоро будет, я думаю, – Ваня ухмыльнулся.

– Значит, надо как-то мешать им заниматься сексом, чтобы они не думали, что всё так просто! – у Тимура на лбу появилась складочка, явный знак того, что он злился.

– Ну вот ночью, например, – рассуждал Ваня, чуть погодя, – как ты собираешься им мешать?

– Не знаю, можно в туалет по очереди ходить.

– Точно, будем по будильнику в туалет ходить! – Ваня захихикал. Он уже лежал под одеялом. Повернувшись лицом к Тимуру, он с удивлением изучал напряжённое лицо брата.

«Не всё так просто! – думал Ваня. – Видно, Катя его тоже возбуждает!»

С этой весёлой мыслью он заснул. Перед глазами мелькали картинки дня: отчим трахает родную дочку. Шлёпает наотмашь, наматывает волосы на кулак.

Интересно было бы подрочить на это видео! А ещё лучше трахнуть Катю!

Хомичи переехали к Космылёвым в конце лета. Ваня с Катей заканчивали школу, поступили в университет: она в Лингвистический, он в Государственный на Журфак. Тимур перешёл на второй курс Университета информатики и радиоэлектроники. Первого сентября дети, как их ласково называла мама, отправились на учёбу. Вместе завтракали, добирались на автобусе до метро. Там их пути расходились: Тимур выходил первым, дальше Катя, наконец Ваня. Он доезжал почти до конечной.

С первых дней знакомства, ещё когда фургончик с вещами Хомичей заехал задом в подъезд, братья взялись ухаживать за сводной сестрой. Проявляли галантность, шутить старались не пошло, стеснялись использовать мат. Катя оказалась очень даже симпатичной: стройной девушкой с длинными русыми волосами, миловидным личиком. И улыбалась она всегда обворожительно. Скромная, молчаливая, она сразу очаровала парней детской непосредственностью, умением стильно одеваться, носить короткие обтягивающие платья не вызывающе, а с достоинством. Дворовые парни млели при виде Кати, спрашивали у братьев Космылёвых, есть ли у неё парень и какого цвета трусики она носит. Ажиотаж вокруг сводной сестры передался Ване и Тимуру суровым пониманием: честь Кати – их честь, теперь они хранители. Кто посмеет обидеть Катю словом или делом, будет держать ответ. Так они и отбили охоту у особо рьяных дворовых ловеласов облизываться на Катю.

Тимур завёл будильник на наручных часах на три часа ночи – время, когда, судя по отзывам брата, Катя трахается с отцом.

Тихая мелодия слоями рассеяла туман сна. Он выключил будильник на автомате. Долго лежал, ничего не понимая, силясь вспомнить, зачем он очутился в полной темноте с открытыми глазами. Он проваливался в сон, но чувство незавершённости возвращало его. Он что-то забыл здесь. Наконец мозг включился в работу.

Тимур тихо поднялся с кровати, брат спал. Направился к двери, она всегда была приоткрыта, чтобы не шуметь ночью. В туалет не хотелось, но он старался ради мамы. Или так ему казалось. Если ходить ночью в туалет, то у Павла Валерьевича пропадёт желание наведываться к дочери, думал он.