Леонид Кузнецов - Комикс про то, чего не было… Часть первая

– да, ты Его не видишь, потому что тебя, болвана, не добудишься, но как же здорово, что Тот, Кто не умеет ошибаться, все еще помнит о тебе и зачем-то заботится о том, чтобы ты не превратился в засохшее дерево! Ну а кто, как не Он, чтобы ты, трусливое ничтожество, не проспал до смерти, посылает тебе все эти приглашения? Именно приглашения! Да еще так удачно подгадывает моменты, когда ты в состоянии их прочесть. —

Непонятно, когда и с чего Иосиф стал разговаривать так, словно ему в голову поселили безнадежного недоумка и навязали над ним опеку? Возможно, так легче было снимать замки с одному лишь ему видимых дверей…

Когда раввину удавалось прочесть послание, на его темя горячими каплями стекал покой, которого он не просил, а в душе происходили волшебные превращения. Он начинал стыдиться своего пьянства и непонятно кому обещал исправиться. Делался тихим и глупо радостным, как будто ему в спину по самую рукоятку всадили кривой египетский нож и жить ему осталось одно мгновение – то есть вечность. Он застенчиво улыбался, словно мать пообещала простить ему разбитую чашку, если он не будет больше носиться по дому как сумасшедший. И при этом переживал блаженное, ни с чем не сравнимое чувство близости… С кем? Неужели?!… Как будто рядом… Совсем близко!… Слева? – Нет, сейчас уже сверху… Теперь по волосам… А вот за спиной… Отовсюду… Берет за руку!…

А страх? – Какой еще страх? Страх чего – безумия? Или, может быть, смерти? Ну и где он теперь, этот страх? – Нет его больше! Ясно же, что его посылали не затем, чтобы испугать. А в самом деле, чего можно теперь бояться, когда собственная судьба начинает волновать тебя не сильнее страданий измочаленного пальмового веника, от которого осталось одно название и который давно пора выбросить?

Так вот, сегодня Иосиф, которого старейшины синедриона почитали некогда за умнейшего книжника, не сумел остановиться. Он просто не успел этого сделать. И эта маленькая ошибка открыла двери другим, гораздо большим страхам, сделав раввина совершенно перед ними беспомощным. В наказание за невнимательность у него была отнята память и о том, что открылось ему еще в юношестве: – что, втравливаясь в драку, ты обречен проиграть, поскольку сладить можно только с тем, что еще не началось. Чего пока нет. Или это Каифа ему сказал? – Может и Каифа, но Иосиф верил, что эту умную вещь он придумал сам. В конце концов Каифа – сволочь, а он – хороший! Не мог плохой человек придумать хорошую вещь. Совершив первую ошибку, Иосиф, естественно, остановиться уже не смог и, глупея прямо на глазах, принялся искать причину беды, приключившейся с ним. Цепляясь за логику, которая больше пригождается на базаре, и при этом невероятно гордясь тем, что еще может что-то соображать, он начал даже не с сегодняшнего, а со вчерашнего вечера, увы, не замечая, что любой шаг только уводил его от комнаты, в которой нет стен и бессмысленных желаний, просыпаясь в которой, видишь только то, с чем не можешь не согласиться. Потому что это ты все устроил. Ты сам! Все, что когда-то происходило и что произойдет в будущем. Придумал, поместив мир на своей на ладони…

– Может я как-то неправильно вел себя вчера с гостями?, – задался вопросом Иосиф. – Может не так этих ослов рассадил? Так их же всех звала и рассаживала Мария… Да и не затем они явились ко мне, чтобы поздравить Михаэля, а чтобы эта ненормальная дала каждому из них искупаться в ее глазах. Бездельники! Дармоеды! Сволочи! Что они могут дать ей взамен?! Выпьют ведь всю, как паук выпивает муху. А потом еще и проклинать станут…

Он мысленно заглядывал в лица своих вчерашних гостей, пытаясь отыскать среди них того, кого мог нечаянно обидеть взглядом или словом, наивно полагая, что в этом и заключается причина кошмара, в который вогнал его улыбчивый незнакомец.

– А ведь и в самом деле полгорода вчера пришло! Пришлось даже скамейки от соседей тащить, чтобы всех рассадить. Четырнадцать лет – не шутка. Уж совсем взрослым стал… Да нет, вроде как все хорошо прошло. Главное, вина на всех хватило. Только вот зачем Михаэль бредит этими дурацкими Мучениками? Сына – элазаровца мне только не хватало…

Иосиф какое-то время еще припоминал, кому и что он говорил, и, конечно, не заметил, как перешагнул точку невозврата, окончательно увязнув в паутине…

Нет, ничего предосудительного в своем поведении на празднике Иосиф не нашел. Все было просто здорово вчера, – вкусно, шумно и весело. Вот только под конец захмелевшие гости позабыли, в чью честь устраивалось торжество. Но так ли это важно? Принцесса, за отсутствием других женщин в домах раввина и Сира, – раньше хоть повариха была, – по обыкновению взвалила на свои хрупкие плечи почетную и вместе с тем чрезвычайно хлопотную обязанность хозяйки стола, с которой, как всегда, прекрасно справилась. Можно даже сказать, с удовольствием. Вот именно, – с удовольствием! А что плохого в том, чтобы испытывать удовольствие от того, что тебя, а не кого-то другого желают видеть распорядительницей пира, тем более, что с этой взрослой ролью ты справляешься лучше многих? Кому ж не понравится быть в центре внимания? Если ты этого стоишь. И наконец, у кого повернется язык сказать, что у Михаэля или его отца часть положенного им внимания Мария вчера украла? Что она сидела во главе стола и радостно всеми командовала не по праву. – Ведь это она нажарила рыбы, испекла целую гору медовых лепешек и приготовила множество других вкусностей! Да она ночь не спала, и они с отцом еле дотащили корзины до дома Иосифа!

– Все-таки Сир продает лучшее вино в округе. А может и во всей Галилее, – даже сейчас не мог не вспомнить благодарный раввин. — Где еще такое найдешь? И ведь как много принес! Даже осталось…

Так вот, Марии, зачинщице и предводительнице всех потешных безобразий в Магдале действительно нравилось быть руководительницей чего бы то ни было. (Одно ее требование позволить девочкам посещать синагогу чего стоило! Это же неслыханно! До самого Ершалаима дошло. Но ведь в итоге разрешили! В порядке исключения. Сам Каифа, – этот подлый гад, – подписал бумагу.) И вчера за столом Принцесса суетилась, важничала и веселилась больше других. Все правда. Ее звонкий голосок не умолкал ни на секунду. Практически ее одну и было слышно. Так что, когда после первых двух тостов за здоровье Иосифа и Михаэля гости с воодушевлением переключились на зеленоглазую устроительницу застолья и стали наперебой поднимать бокалы уже исключительно за ее красоту, ум и прочие достоинства, о формальных виновниках торжества забыли. А тут и удивляться нечему! – Эта стройная модница, из которой энергия хлестала фонтаном, была не просто украшением праздника. Она, собственно, и была праздником. Звездой, которая греет и которой невозможно не залюбоваться. (Кстати, воздыхал по ней не один Михаэль. – Вся банда лежала у ее ног. Это так, к слову.) И потому ей многое можно простить. Например, ту мелочь, что она не желала и в принципе не умела в чем-либо быть второй. Даже в том, что ей было явно не по зубам. Или не по возрасту. Мария искренне полагала, что в нашей несправедливо короткой жизни никаких «вторых» вообще не должно быть, о чем, ни капли не стесняясь, она и заявляла любому, кто просился под ее знамя, но при этом не мечтал стать героем, отважным мореплавателем или – недавно она узнала еще одно новое слово – Мессией. Так, к примеру, Натан, сын градоначальника, был ею с позором изгнан из банды лишь за то, что обмолвился о своем желании продолжить дело отца. Он начал было совать ей украденный у родителя шекель, лишь бы она позволила ему остаться в армии верных подданных. Но Принцесса была непреклонна. А Михаэль, когда про шекель узнал, разбил Натану нос и обозвал его нехорошим словом. – И чем, скажите, не принцесса! А потом, ведь только у нее в Магдале светлые волосы и глаза, – явление в местных краях редкое! И кожа ее белее, чем у других… Не исключено, кстати, что именно по этой причине горожане, и не только те, что попроще, с поражавшей раввина легкостью подсаживались на мифы, сочиняемые для них Михаэлем, и верили в то, что Мария – настоящая принцесса, скрывающаяся до поры в безвестной глухомани, потому что три царя в черных мантиях ищут ее убить. Но, когда в Магдалу прискачет прекрасный принц в белых одеждах и огромный корабль… И так далее. Ну, может быть не греческая принцесса, но какая-нибудь…