Алекс Рэй - Запах оружия. Запахи смерти

– Твоя одёжка теперь только на тряпки годится, так что напяливай моего старого хамелеона. Мимикрирующий слой уже лет пять, как сдох, но по лесу шастать пойдет.

Ян оделся и вышел в небольшую кухню, Фарадеевич возился с индукционной плиткой.

– Каша что ли? – Потянулся Ян, разминая косточки.

– Щи да каша, пища наша. – Фарадеев улыбнулся. – Знаешь сколько лет этой поговорке?

Ян пожал плечами, взял чистое полотенце и вышел на крыльцо.

Укрытое среди столетних сосен жилище астронома-самогонщика было вписано в окружающую среду изящно и остроумно. Чистейший ключ, бивший чуть выше по склону, был направлен по дубовому желобу через крыльцо избушки. Был и специальный отвод, заходивший непосредственно в дом, – это если уж погода совсем скверная. Пристройка туалета почти висела над самым обрывом, и там же выходила сливная труба. Но заросли ниже по склону росли буйно и зелено, – ясно, что никакой химией старик не злоупотреблял. Ян с удовольствием умылся холодной водой, почистил зубы и, распрямившись, втянул ноздрями кристальный горный воздух. Хорошо-то как – улыбнулся он, и тут различил характерный вой танских штурмовиков. Они прошли в паре километров, вернув Яна в паскудную реальность военного времени. Он нащупал на груди цилиндрик солдатского чипа, и сжал его в ладони.

– Я в этих местах в шестьдесят третьем служил, – Фарадеев подул на чашку, – зенитчиком. Кое-что помню с тех времен. Тут недалеко – гору перевалим и на месте. Справишься? Ян пожал плечами, отправил в рот ложку пшеничной каши – не торопясь пойдем, справлюсь. Мне бы ствол какой-нибудь. Найдется? Старик сокрушённо покачал головой – извини, сынок, у меня только двустволка. Ну, значит, как обычно – с голыми руками на танки. Фарадеев загадочно усмехнулся, – не боись, с голыми руками не придется, жахнем так, что косым небо с овчинку покажется.

Бинокль у Фарадеева был в стократ лучше лейтенантовского. Показывал азимут, скорость и направление ветра, температуру воздуха и давление, да еще и расстояние до цели.

– Ты лазер только не включай. – Прошептал Фарадеевич. – Засекут и решат, что мы ракету наводим, и врежут большим калибром. Ян убрал палец с кнопки дальномера. Йооп! Чуть не спалил позицию. Они лежали на перевале, в зарослях красного можеельника и внимательно изучали извивающееся по склонам шоссе. Боевые колонны восточников шли на север почти беспрерывным потоком. Вот одна из бронемашин выползла на обочину, левой гусянкой чуть нависла над пропастью и остановилась, раскачиваясь на рессорах. Механик-водитель выскочил из машины, торопливо расстегнул ширинку и спокойно поливает гад чужую землю. Ян стиснул зубы – эх, сейчас бы «Тайианг» с его крупнокалиберным пулеметом – он бы эту колонну разнес в клочья. Фарадеев мягко коснулся его плеча – пойдём, немного осталось.

Погода, как бывает в горах, резко менялась. С северо-востока наползли низкие тёмные тучи, и пошёл дождь. Тонкий комбинезон совершенно не спасал от промозглой сырости и Ян тут же начал мерзнуть. Капли скользили за ворот, мгновенно раскисшая земля заскользила под ногами, и каждый шаг приходилось выверять, словно на минном поле. Замаскированную дверь бункера найти было не просто, Фарадеев, с его, как он говорил, феноменальной памятью, плутал по мокрым зарослям минут двадцать. Наконец, вроде нашли. Старик, по известным ему приметам, определился на местности и взялся решительно за округлый валун под скальным выступом. Под ним была небольшая крышка из нержавейки, а под ней кнопки цифровой клавиатуры. Фарадеев что-то прикинул, посмотрел мучительно на хмурое небо и ввёл шестизначный код. Ничего не произошло. Одно из двух – или сдохла система или поменяли код. Старик снова, уже медленней, набрал код. Твою мать! Когда я служил, код не меняли с пятьдесят третьего. Десять лет! Ян отодвинул его в сторону – можно, Фарадей Фарадеевич? На крышке было четыре винта под крест, и Ян вынул из кармана Ризельман. Наклонившись, он привычно, с чего начинал любой ремонт, сильно дунул на крышку. Песчинки вынесло из шлицов, и Ян взялся за дело. Вскрыв панель, сразу понял, что питанием служил старый термоэлектрический элемент, оставалось найти управляющую цепь, которую разработчики особо и не прятали. В далеком пятьдесят третьем никто, похоже, не ждал такого хитрожопого типа вроде Яна. Он замкнул отверткой нужные контакты и в скале с щелчком открылся еще один лючок. В здравом смысле предкам не откажешь – лючок, замаскированный под скальную породу, прикрывал собой гидравлический привод двери, – чтоб её открыть пришлось качнуть рычаг пару десятков раз. Продрогшие партизаны скользнули в узкий проём и оказались в затхлой темноте бетонного коридора. – Тут химлампа должна быть справа от входа – сказал Фарадеев. Он потряс в темноте пластиковый цилиндр и слабый зеленоватый свет осветил низкий свод.

Тоннель прошивал гору насквозь, и когда они добрались, почти высохли и отогрелись. Полумрак старого бетонного бункера прочеркивали узкие лучики света из-под бронепластин, закрывавших прямоугольные амбразуры. Помещение было небольшим – шесть на четыре. Добротный бетон, тонкий слой пыли на полу, в углу трехствольная зенитка ЗТУ-35 на четырех опорах. Ящики со снарядами были рядом.

– Тридцать лет тут это хозяйство стоит, со времён Синганского инцидента. Ну? Врежем?

– А то. – Ухмыльнулся Ян.

Пушка весила почти тонну. Пришлось убрать опоры, подкачать колеса, подкатить зэтэушку к амбразуре и прикрутить три боевых веспеновых баллона. – Ты за стрелка, Ян, у меня глазомер уже не тот, я заряжать буду. Снаряды вставлялись в направляющие у затыльника каждого ствола по десять штук. Ян немного повозился с подржавевшей бронепластиной, все-таки открыл ее со скрежетом, и три ствола с любопытством выглянули на серую ленту шоссе напротив. Дождевые тучи ушли, солнце клонилось к закату, его косые лучи прорывались сквозь узкий шрам ущелья, а Ян вдруг понял, что вступил на грань. Время возмездия – максимум пятнадцать минут, потом придут штурмовики, тяжелые танки, огнеметы. Да всё что угодно. Скорей всего они умрут тут с этим странным стариком. Он пытался понять, что думали бесчисленные поколения до него, что двигало ими? Память вдруг выплеснула из своих глубин запах левореченских лилий, тяжелый дух павшей второй роты, тонкий режущий аромат «Ли-КакЕгоТам», и Ян понял простую вещь – в данный момент он на острие клинка. Его большой палец на гашетке решает многое. И Ян нажал.

Три ствола изрыгнули синее пламя, бронебойно-зажигательные заряды пробили борта танских машин, посыпались искры – мощная зенитка шила насквозь вражеские БТРы и БМП. Грузовики с баллонами веспена взбухли ярко-жёлтым, шоссе превратилось в огненную дорогу, пехота заметалась возле горящих машин. Солнце благоразумно спряталось за клубами дыма, Ян давил на гашетку, Фарадеев пихал обоймы в направляющие, а время шло на секунды. Группа прикрытия на противоположном склоне уже вычислила узкую амбразуру в отвесной скале. Заработал крупнокалиберный пулемет, две ракеты врезались в скалу рядом с амбразурой, обдав Яна жаром и гарью. Он перенес огонь выше, по позициям группы прикрытия. Мощная оптика зенитки, словно на ладони преподносила танцев, метавшихся среди острых камней. Теперь Ян стрелял скупо. Короткая отсечка в три выстрела – снаряды разворотили тяжелый пулемёт. Еще тройка – бойца с ПТР разорвало на части, тяжелая труба пусковика заскользила по склону и канула в пропасть. Еще очередь – снайпера и камня, за которым он прятался, больше нет в этом мире. Ян облизнул иссохшие губы, кинул короткий взгляд назад – в затянутый дымом и пылью бункер. Фарадеич обдирая ногти, рвал крышку очередного снарядного ящика, жалко мало их осталось, а хороших целей еще тьма. Ян спрыгнул с сиденья, метнулся к снарядам, помог уставшему старику. Зэтэушку зарядили общими усилиями, и Ян опять прильнул к прицелу. Километра два горного серпантина как на ладони, и никуда им ни деться. Дорога узкая – сзади подпирают, спереди горят, а дальность стрельбы у ЗТУ-35 больше трех километров. Так что никто никуда не едет. Ян нажал на гашетку и прошёлся короткой очередью по беззащитным машинам. Полыхнуло далекое пламя, гул взрывов отозвался эхом по ущелью, и тут по бункеру ударил в ответ крупный калибр.