Константин Зарубин - Не люби меня осторожно. Рассказы и повести. 1999-2007

Здесь особенно ярко проявилась существенная разница между натурами Лены и Вероники. Я имею в виду, Роберто так вот сразу не удалось покорить центральную нервную систему Лены (вспомните о сложном темпераменте, пресыщенности и т. д.) Получилось это у него только часа через полтора, когда ЦНС стала утрачивать контроль над Леной в пользу системы более периферийной.

Рыба, как известно, гниёт с головы, но женщина – это не рыба, скажу я вам. Женщина вообще вершина эволюции, и на мякине её не проведёшь, но в каждой женщине есть своя пятая колонна, которую принято называть «сердце». Поэтому завоёвывать женщину с головы бесполезно. Эта истина так убелена сединами, что её знает даже Роберто. По крайней мере, интуитивно.

Через две смены (Тоттенхэм – Арсенал 1:2; Челси – Брайтон 3:0) у всех четверых была следующая ночь, но уже, в основном, в разных местах. Вероника сначала вернулась с Маурицио в гостиницу, а потом они снова пошли на дискотеку. В целом неплохо, но у Роберто и Лены вышло значительно романтичней. У Роберто был взятый напрокат мопед, и они поехали из Малии на восток. Совсем недалеко, километров пять. Там есть раскопки минойского города, из которого три с половиной тысячи лет назад что-нибудь возили на осликах в Кносс.

Раскопки, конечно, за забором и даже под крышей, я их просто так вспомнил. А за раскопками, если чуть дальше проехать прямо по камням и кустам, такой разъеденный водой каменный берег и ещё дальше вправо пляж какого-то пансионата. А прямо напротив пляжа – маленький остров, то есть скала, торчащая из воды. Лена и Роберто разделись и поплыли к острову, причём прибой там довольно сильный, к тому же было темно и везде потенциально опасные щербатые камни. Лена громко визжала и то и дело грозила захлебнуться; Роберто плавал вокруг и нагонял на неё страху.

В пансионате же в ту ночь происходило особенное развлекательное буйство. На пляже стояли и танцевали люди, звучала музыка, в бухте раскачивалась из стороны в сторону иллюминированная яхта. И вот, когда Роберто и Лена, задыхаясь от плавания и смеха, только-только начали выкарабкиваться на щербатый остров, по всему этому острову рванули фейерверки. Я ничего не придумываю, это честно так было, можете справиться в пансионате – они каждый сезон так делают, неоднократно. Фейерверки очень красиво взмыли в эгейское небо над Эгейским морем. Я сознательно не буду писать ничего более восторженного, чем «очень красиво», ибо если вы не понимаете, насколько это было красиво для Лены в тот момент, то что же вы тогда вообще понимаете.

Когда фейерверки затихли, Лена и Роберто взобрались на остров и обнаружили там группу молодых людей, которые налили им виноградной водки и дали сигареты. Потом они сидели на острых камнях, спиной к Криту. Лена курила, кашляла, и ей было щекотно, когда Роберто целовал её шею.

Лена, как вы понимаете, будет довольно отчётливо помнить эту ночь на протяжении всей жизни.

Но перенесёмся в неизбежную осень. Лена с Вероникой сидят у Вероники дома, смотрят в окно и курят. У Вероники очень хорошая квартира, отчего город за окном кажется ещё невыносимей. Первая и четвёртая пары сегодня были пропущены в связи с депрессией. Звучит баллада в исполнении Эроса Рамазотти. На столе стоит плохо сваренный кофе. Через полчаса Лена встаёт и идёт на курсы итальянского.

– Аллора… Аллора… Ти соно дивертито… ой, ти сэй дивертито… ой, ты же женский род, значит… Ти сэй дивертита ин ваканца? – спрашивает её соседка по парте.

(В полном соответствии с методикой преподавания иностранных языков, после фронтальной работы происходит дальнейшая отработка нового материала в парах.)

– Си, говорит Лена. А фатто кальдо тутто иль темпо. Ио э ла миа амика андавамо ин дискотека оньи сера. Аббьямо пассато дуэ сеттимане ступенде. Что там ещё можно сказать?…

В этом году, помимо депрессии и университета, у неё есть сигареты и итальянский. Она курит только два раза в неделю, у Вероники, чтобы не притупить воспоминания. И два раза в неделю ходит на курсы итальянского. Когда она учит итальянский, ей кажется, что она действует, что она делает всё, что в её силах. Бездействие было бы невыносимо. Роберто перестал писать ей, но она всё ещё собирается в Италию, в апреле. Могу вам сообщить, что она не поедет в Италию ни в апреле, ни вообще в ближайшие двенадцать лет. Кроме того, она бросит курсы итальянского в конце февраля и скоро забудет почти всё, что выучила.

В Италию поедет Миша.

Фамилия у Миши – Иванов. Это не стереотип и не отсутствие у меня фантазии. Ивановых действительно много, и Миша один из них. Классическая русская литература описала бы его, как «недурного собой, но несколько суетливого молодого человека с чрезвычайно живыми глазами и большой головой, как будто бы не находящей себе места на тонкой длинной шее». (Когда подобное пишут в начале XXI века, меня передёргивает, поэтому такая вот нехитрая уловка.)

Когда Миша впервые обратился к Лене с вопросом, она ответила ему односложно, глядя чуть влево. Она была в депрессии. Впрочем, Миша тогда развёрнутого ответа не ожидал, поскольку спросил «Вы ко мне?» и, соответственно, услышал «нет». Миша учится на дизайнера и работает парикмахером. Дело происходило в салоне красоты и прошлой осенью.

Лена тогда ходила к другому мастеру. Миша видел её очень редко, но к весне судьба улыбнулась ему, и другой мастер уволился, чтобы стать домохозяйкой (по имени Катя). Миша уговорил Катю порекомендовать его Лене; надеюсь, вы не запутались. Вообще говоря, в жизни Мише нравились (и продолжают нравиться) многие вещи, например, история древнего мира и трёхмерное моделирование. Ещё у Миши было две с половиной девушки (точнее даже две и три четверти, ведь с той дробной они всё-таки встречались почти три месяца и однажды ночью всё почти-почти случилось; в общем, для пятнадцати лет это можно зачесть за девушку; сейчас Мише двадцать два, кстати), и они ему тоже нравились, иногда очень сильно.

Но всё померкло в сравнении с теми днями, когда он стриг Лену, по предварительной договорённости. Обычно Лена приходила в половине пятого или в пять. С самого утра Миша начинал последовательно чувствовать все те вещи, которые у Сент-Экзюпери чувствует приручённый Лис, ожидающий прихода Маленького Принца (и которые в детстве казались мне такими непонятными и неправдоподобными). Он приходил на работу в четыре, и до Лены обычно успевал постричь от одного до трёх клиентов, причём всех плохо, поскольку был слишком счастлив и взволнован для любой деятельности, требующей навыка и внимания. Самое странное, что, как только появлялась Лена, он успокаивался и принимал смутно снисходительный профессиональный вид, отпускал выверенные шутливые замечания и выполнял свою работу в целом великолепно. Точнее, так всё выглядело со стороны. Внутри Миша, естественно, мучился каждым сказанным словом и думал, что руки у него безусловно растут из задницы.