Ника Январёва - Щясте. Роман-лего

Серёга положил нарочно лишних монеток, чтобы посмотреть, сойдётся ли у его врагини сумма. У неё всё сошлось! Несколько часов продолжалось это действо, о котором после ходили байки. В заключение, когда акт передачи был подписан, дама спохватилась:

– А как же я всё это понесу? Пусть отдаст вместе с сумкой!

Тут уж и приставы возмутились: с какой стати? В постановлении суда была указана сумма, но без подробностей – какими именно деньгами надлежало выплатить долг. И уж совсем ничего не говорилось о том, как она будет забирать свои деньги. Мадам позеленела и стала звонить Михе, чтобы он привёз ей сумки, на его вопросы зло шипела, что всё расскажет потом. Серёга в это время распрощался с приставами, которые украдкой выказывали ему своё одобрение – кивком, большим пальцем, подмигиванием. У бывшего должника не было желания сталкиваться в дверях с бывшим дружком. За которого мама ходила выколачивать неправедные долги.

В скором времени Серёга устроился работать в автомагазин, по льготному кредиту приобрёл себе «тачку», а потом и женился.

Правда, прожили они недолго и разбежались с жутким скандалом. Серёге надоели вечные придирки и стенания о том, как мало он приносит денег. И разборки жены с его матерью. Его благоверная сидела дома, в окружении бессчётного количества баночек, тюбиков, шкатулочек с косметикой. Батарея бытовой химии конкурировала с небольшим хозяйственным магазином.

Обеих с Татьянкой приходилось одевать не однажды за сезон, и в самое лучшее. При этом его встречали с работы с недовольной миной: суп ещё не доварился, Татьянка вымотала все нервы, требуя прогулки, а хлеб, молоко и майонез закончились, как и памперсы. Лёгкий на подъём Серёга летел в магазин и аптеку (а позвонить нельзя было, чтобы забежал с работы?), потом одевал ребёнка и с бурчащим животом катал по району в коляске или на санках. О подходящей подстилке и штанах на вате родители не побеспокоились, и ребёнок простудил почки. Гулять пешком считалось слишком зазорным: упадёт, схватит грязь, убежит…

Деньги на обед и сигареты Серёге выдавались. Всё свободное время он таксовал на недавно купленной в кредит машинке. Однажды в нервном из-за очередного скандала состоянии ему пришлось сесть за руль. Хотел отдохнуть, но ненаглядной шлея под хвост попала. Плюнул да поехал. На светофоре чуть замедлился и в зад получил от горячего джигита. Подлянка была ещё и в том, что жена выгребла все мани, а страховка на днях буквально закончилась. Собственно, из-за этого он и поехал подзаработать… Ремонт с просроченной страховкой влетел в копеечку и тянулся бесконечно.

Последней каплей стало празднование в кафе дня рождения чьего-то малознакомого родственника. Отвыкшая от тусовок мадам отрывалась вовсю. Выпив со всеми, добавляла себе потом сама, беззастенчиво клеилась к дядькам, смачно целуя распухшими фиолетовыми губами, тащила танцевать, бесстыдно сверкая декольтированной блузкой. На Серёгины сердитые реплики – а он тоже изрядно выпил – отмахивалась и пьяно гримасничала. С большим трудом удалось усадить её в такси.

Дорогой они продолжали ругаться и вернулись домой заклятыми врагами. Серёга закатил ей сцену ревности, оскорбления сыпались бессчётно с обеих сторон. Когда была в нелестном контексте задета его мать, Светлана, Серёга рассвирепел. Татьянка рыдала на руках у бабушки в другой комнате, соседи стучали в стены, Серёга кидал зарвавшейся дряни её шмотки.

Примерно через час приехало такси и увезло Татьянку и её мать к дедушке. Бабушка и дедушка давно жили врозь. Спихнув взрослую дочь её отцу, Татьянкина бабушка кинулась менять мужиков. Похоже, яблочко недалеко укатилось.

Вместе Серёга с женой больше не жил, вскоре они развелись…

Немецкий и английский Пашка знал довольно сносно. У Кэтрин было гражданство, поэтому каких-то особых трудностей у них с адаптацией не возникло. Ему пришлась по вкусу традиционная немецкая еда – охотничьи колбаски, кислая капуста, эль… Заоконный пейзаж тоже был приятен, особенно, когда зацвели весной посаженные Кэтрин клумбы.

На своём небольшом участке при доме Кэтрин разводила цветы. Здесь не принято было делать грядки с картошкой-морковкой-капустой. Да она бы и не смогла этим заниматься: огородница была никакая. А вот цветы высаживала охотно. И гармоничная душа просыпалась, когда по утрам Кэтрин выходила из дома и видела свои цветущие клумбы и осознавала, что она своими руками произвела такую красоту. Это было не столько садоводство, сколько творчество. Пришедший наконец в себя Павлик отдавал должное причудливым клумбам. Они оба не любили букеты дома. Цветы должны расти. Сорванные цветы – это как произведение искусства, выкинутое на помойку. Краткое цветение, удушливый запах… Лучше было любоваться в окно или выйдя на крылечко. На простор, на воздух. Вот тогда красота эта была органичной и грела душу.

Всё у них складывалось в общем-то неплохо. Конечно, если не считать того, что поблизости не было никого из хорошо знакомых. Но их и в России уже осталось не так много.

Через интернет не прекращали переписываться с Ольгой, Лёней, иногда что-то писал Сергей. Бывало, что разговаривали с Серёгой или Танюшкой по скайпу.

На соседей Павел особого внимания не обращал, это не в многоквартирном доме, «guten Tag» при встрече – и довольно с них.

Окончил компьютерные курсы, которые были больше для проформы, для бумажки, потому что всё, чему учили, он и так давно уже знал и умел почти в совершенстве. Работать устроился в фирму, которая занималась сервисным обслуживанием компьютерной техники, установкой ПО. Мотался по разным адресам, как самый молодой, заодно и город узнал, ремонтировал чужие компьютеры, ставил антивирусы, восстанавливал повреждённые данные, устанавливал новые программы. Кэтрин… чем занималась Кэтрин, он как-то не особо интересовался, – чем-то музыкальным, вроде бы, преподавала и выступала. Куда-то уходила, потом приходила, рассказывала обо всём неохотно. Чаще они молчали. Кто приходил первым, тот готовил еду. По выходным иногда ездили по магазинам или в кино, Кэтрин приобретала также билеты на концерты классической музыки.

Посмотрев на ассортимент магазинов одежды и то, как одеваются здесь люди, Кэтрин покопалась в интернете и села за швейную машинку. Не хватало ещё переплачивать за посредственные вещи!

Она предпочитала сдержанный, не лишённый шарма стиль без излишеств. Впрочем, в чопорности и отсутствии вкуса её едва ли кто мог заподозрить. Точёная фигура позволяла выглядеть презентабельно в одежде любого фасона.

Для брата шились брюки, толстовки, куртки, а также стильные рубашки и жилетки «на выход». Павел не капризничал, вполне полагаясь на мастерство сестры. Для него было главное – чтобы удобно и не стрёмно. Хотя и магазинный ассортимент ему казался не таким уж убогим.