Татьяна Володина - Моя вселенная

Я соглашалась с ним. Действительно, ни ему, ни мне не нужна такого рода реклама. Как в жизни все переплетается, меняется… И вот теперь я оказалась той третьей, которая разбивает, разрушает… Мне очень жаль, но я снова и снова откликаюсь на зов Дэвида и сломя голову несусь к нему, как бабочка на огонек. Дэвид прав, что скрывает, прячет от жены все то, что может причинить ей боль. А моя боль? На свой вопрос я сама знаю ответ: у меня нет на нее право.

Будь Макс умнее и осторожнее, здравомыслящим и дорожившим нашими отношениями, возможно, мы сейчас вместе растили бы нашего сына. Всего-то и нужно было: снять номер в отеле и заняться там своим случайным сексом, а не делать это в нашем доме. Я понимаю, что за этим нет ни любви, ни даже истинной страсти, а только похоть самца к красивой самке. Этот зов природы, конечно, можно понять и даже возможно простить, но зачем так цинично… То, как это было сделано, о многом говорит. Я не знаю, кто был с ним в нашей постели, мне наплевать на нее, как и ей на меня. Это не ее вина, это вина Макса. Это он, оскорбив меня, разрушил наши отношения. Зачем он привел ее в наш дом? В нашу постель, в которой говорил мне о любви и уверял меня, что счастлив со мной? Это предательство я не смогла принять и простить, это была пощечина мне, и она до сих пор болит. Ложь – это плохо, но увидеть ее – очень больно. Макс и сейчас желанный жених для многих женщин. Но упорно продолжает утверждать, что по-прежнему любит меня, и просит простить его. Пусть бы я была в неведении или узнала бы со слов других, пусть даже от него самого, если бы он объяснил, что больше не любит меня, а любит другую… Но то, что я увидела… Эта картинка преследует меня, а главное – потеря ребенка… Нет и нет. За все в этой жизни нужно платить. Цена похоти Макса, его случайного секса, как он оправдывал это, оказалась для меня непосильной. Мне потребовалось три года, чтобы перестать вспоминать об этом ежедневно. В этом была и заслуга Дэвида.

Наконец мои глаза наткнулись на табличку с моей фамилией. Ее держал молодой высокий парень с чувственными губами. Все правильно: Дэвид прислал за мной машину. «Он, как всегда, все продумал», – отметила я, подходя к человеку с табличкой.

– Добрый вечер! Вы, наверное, встречаете меня, – я улыбалась ему как старому знакомому.

– Только вас я и встречаю, – засмеялся парень. – Как только я увидел вас в толпе, решил, что никакая другая девушка не займет место в моей машине.

Улыбался он заразительно, и только тут я поняла, как он красив.

Машина ехала вдоль Средиземного моря в сторону мыса Кап-д’Антиб, который в сумраке вечера растворился в скалах и прибрежных соснах. Мы проехали мимо легендарного отеля «Эден Рок», затем по главной улице Антиба и свернули к особнякам, а потом, миновав их вплоть до последнего дома, притормозили у открытых ворот и по усыпанной гравием дорожке медленно пересекли сосновую рощу, остановившись перед широким крыльцом у внушительных парадных дверей большого здания 30-х годов с видом на море. На ступеньках здания нас встречал Дэвид. Он открыл дверцу машины и заключил меня в свои объятия, которые подчеркнуто были дружественными: встретились двое хорошо знакомых людей, а возможно, даже брат и сестра. Он тут же выпустил меня из объятий и стал расплачиваться с водителем. Парень что-то весело говорил Дэвиду, и тот, усмехнувшись, посмотрел на меня. Забрав мои чемодан, Дэвид, ни слова не говоря, рукой пригласил меня подняться в дом и, когда дверь за ним закрылась, бросил на пол вещи и набросился на меня. Каждый поцелуй его был долгим и неистовым. Его словно мучала жажда и он хотел пить, а когда стал пить – не мог ее утолить. У меня от счастья кружилась голова. Оторвавшись от меня, он заглянул в мои глаза.

– Я уже побрился на ночь, – он шептал мне с такой нежностью, что мне стало жарко. – У тебя такая нежная кожа… везде… Я скучал… очень скучал… Я боюсь сделать тебе больно.

Подхватив меня за ноги и закинув на плечо, Дэвид внес меня в комнату.

– Куда тебя нести? В кухню?

– Нет, – смеясь и задыхаясь от счастья, пропищала я. – Господи, Дэвид!

Я была в руках Дэвида, я чувствовала себя счастливой, и мне хотелось крикнуть миру: «Хотите посмотреть на счастливую женщину? Смотрите – это я».

– В спальню? – Дэвид разворачивался в разные стороны, похлопывая меня по ягодицам.

Я захлебывалась от смеха:

– Нет, нет и нет. В душ, в душ меня неси. Пожалуйста, в душ.

Поставив на ноги в ванной, Дэвид стал снимать с меня рубашку, затем отбросил в сторону шарф, избавил меня от обуви. Делал он это медленно, не произнося ни слова. Молчала и я. В доме была тишина, которую нарушало только наше шумное дыхание и стук моего сердца. Это меня захватило до такой степени, что я боялась рухнуть на пол. Стянув с меня майку, Дэвид нежно поцеловал в шею, и принялся расстегивать джинсы. Когда его пальцы коснулись кожи, у меня дрожь пробежала по спине, и я громко выдохнула. У Дэвида в глазах заплясали искорки и на лице расплылась улыбка Чеширского кота.

– Скучала?

Я кивнула головой.

– Нет. Не так. Ты скажи. Я хочу слышать, – настаивал он.

– Я… я скучала, – у меня перехватило горло. – Очень.

Эти слова мне дались с таким трудом, что я вдруг разревелась. У Дэвида округлились глаза, лицо стало виноватым. Он прижал меня к себе и стал гладить по спине. Когда я успокоилась и улыбнулась сквозь слезы, Дэвид быстро стянул с себя одежду и встал со мной под душ.

Чем хорош брак? Об этом я подумала утром, когда проснулась в объятиях Дэвида. Он еще спал, тихо и ровно дыша, обняв рукой меня за талию. Вечер был замечательным, ночь – страстная и чувственная: Дэвид шептал, требуя, чтобы я сказала, как мне хорошо, чтобы я сказала, что он должен сделать, чтобы мне было с ним хорошо, что для него важно, чтобы мне с ним было хорошо, и он счастлив, когда мне с ним хорошо… А я в ответ говорила ему, как я счастлива с ним, и целовала самого любимого мной человека на всем белом свете.

После ночи наступило утро… При наших коротких и редких встречах я больше всего любила утро. Это тихое и нежное время наших встреч, когда запахи становятся такими родными, объятия – нежными и интимными, голоса – сексуальными, а душа – наполненной и счастливой. Вот что по-настоящему сближает мужчину и женщину: совместное утро после ночи любви. И это подвластно браку, это его привилегия, которой у меня нет и не будет. А я могу только от случая к случаю получать это чудо как награду за свое терпение.

Эта мысль обожгла меня. Я смотрела на спящего Дэвида, на такого сейчас открытого и по-настоящему обнаженного для меня. В момент сна мы все обнажены для других, независимо от того, есть ли на нас одежда или нет. Все это у тебя есть, если ты в браке. У него есть, но не со мной. Мне стало не по себе от этой мысли. «Нет-нет, в браке тоже не всегда так, – уговаривала я себя. – Можно просыпаться в одной постели, но быть очень далеко друг от друга. Чтобы это чувствовать, необходимо, во-первых, любить мужа, во-вторых, чтобы муж любил тебя. Следовательно, муж и жена должны любить друг друга, нужна нежная и сексуальная ночь, нужно взаимопонимание…»