Евгений Катков - Повесть и два рассказа. Накануне кризиса

Аналогично формируется понятие справедливости. В идеальном обществе Платон выделяет три сословия: философы, воины и земледельцы-ремесленники. Справедливость характеризуется правильным соотношением сословий. Правят философы, исполнительный аппарат: воины-стражники. У Аристотеля более прагматичная концепция социального равновесия, как избегания крайностей. Лучшие возможности имеет то общество, где средний класс у власти…

Поздняя античность испытала большое влияние восточных дуалистических учений. Тело – темница, чувства плохи, ибо неверны, преходящи. Тело – место заключения и страдания души. Мудрость – приготовление к смерти, к освобождению, быть может, к странствию в других телах. Было бы ошибкой находить в подобных тезисах исходное эллинское мироощущение…

* * *

После лекции Розанов быстро спустился на второй этаж.

– Ну что, Надежда Сергеевна, опять – двадцать пять опечаток!

Он придвинул стул, сел рядом с Громовой у компьютера. Успел заметить, что «Феликс» настроен скверно.

– Двести пятьдесят не хотите?! Вы, когда пишете, о чем думаете, Василь Васильевич? – брюзгливо откликнулась Надежда Сергеевна. – Ну смотрите… Так, сейчас… Вот. «Онтомологический ряд» – это что такое? Зоопсихология? Онтология?

– Где? – Розанов одел очки, подался к монитору. Засмеялся. – Нет, просто аналогично…

– Читал Набокова на ночь… Дальше… Вот этот кусок, насколько я понимаю, вообще попал сюда не по делу.

– О, да! Это конец второй главы. Давайте, сразу переставим.

– Подождите. Переставите дома. Смотрите, что у Вас с синтаксисом… Запятые и точки я Вам должна проставлять?.. Здесь на одной странице три раза «как бы» и «однако»… Ну а здесь Вы, видимо, вообще не смотрели, что печатаете – это же полное безобразие! Я не думаю, что заслуживаю подобного обращения, Василь Васильевич. А может, Вы бездарь?

Розанов уныло смотрел в пестрый от красной правки текст. «Железный Феликс», все-таки, очень удачная кличка.

– Ну и, разумеется, список литературы; Вы просто проигнорировали мои замечания. Короче говоря, Надежда Сергеевна свернула программу, извлекла «флешку». – Я жду от Вас полностью готовый вариант в пятницу, в десять часов.

– Надежда Сергеевна, давайте пол-первого, я обещаю!

– В десять, Василь Васильевич. Извините, у меня тоже много работы. В противном случае я отправлю сборник без Вашей статьи, можете потом объясняться с Игорем Николаевичем.

– Надежда Сергеевна, Вы привычно губите во мне автора, ученого и человека…

– Ничего! Переживете. По-другому, голубчик, книги не пишутся. Сделайте себе распечатку, смотрите в транспорте… Чего по сторонам-то глазеть?

Она неожиданно ударила его коленкой в бедро. Розанов удивленно поднял глаза и отшатнулся: «Феликс» весь сморщился и радостно смеялся своими ужасными кривыми зубами. Тут же страшно закашлялся.

– Налить Вам воды? – испугался Розанов.

Громова махнула ему рукой. Он вышел.

У лифта окликнула Света.

– Василь Васильевич, пришел факс из Норвегии; нужно оформлять визу.

– Ехать в посольство?

– Я позвоню, узнаю, когда прием. Василий Васильевич, там три приглашения.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Вы, Михаил Иванович и я, если не возражаете…

Света прикусила зубами ручку и, глядя на него, загадочно повела головой.

– Ой, Свет! Искренне рад! Я думаю, ты все сделаешь. Паспорт у меня есть.

– Я узнаю, нужно ли собеседование, но подача документов, скорее всего, личная. Вам нужно еще заполнить вот эти анкеты участника и подготовить тезисы доклада. Игорь Николаевич просил в пятницу.

– Обойдется! Сегодня среда – какая пятница!

– Он хочет в понедельник все утвердить у Заварзина…

– Ладно, Свет, спасибо. С Игорем Николаевичем я сам переговорю…

Вечером, дома, Маша бодрая, оживленная.

– Суп будешь?

– Буду.

– Иди, мой руки, сейчас подогрею.

Кухня маленькая, уютная. Стены закрыты полками, навесными шкафчиками. У окна стол и даже втиснулся крохотный угловой диванчик. Над столом необычное низкое бра – трехглавый дракон, распростертый, с тремя разинутыми светящимися пастями. Телевизор на холодильнике.

– Опять кризис на Украине? – Василь Васильевич сел, стал смотреть новости.

– Лялечка звонила, говорит, у них все спокойно. Они и не слышали ничего; это наши тут раздувают.

– А мне Сашка письмо прислал: приняли корейцы его проект. Говорит, если успеет оформить бумаги, к Пасхе прилетит.

– Умничка-сыночка! – Марья Александровна обратилась к портрету серьезного молодого человека на стене. – Ну и что? Теперь он будет мотаться туда-сюда?

Она вздохнула, села напротив.

– Пока молодой – полетает. Денег заработает, квартиру, машину купит… Будет тебя возить…

– Не ехидничай. Как, кстати, школа?

– Сегодня было вводное занятие… Не знаю, Маш, что-то я сомневаюсь в успехе…

Марья Васильевна встала, наклонившись, обняла его за плечи. Прижалась щекой.

– Васечка – хороший! Научится ездить. Саша нам купит красивую новую машину. Мы поедем в Киев, заберем дочу с внученькой, поедем себе в Крым, к Симе.

Она отстранилась, посмотрела на него глубокими черными теплыми сейчас глазами.

– А поездом нельзя?

– Ладно, Вась, как получится, мы же договорились.

– Что еще Лялька рассказывает? – Он принялся за суп.

– Анечка хорошо. Голосок бодренький, спит, правда, мало. Свекровь по-прежнему, в депрессии. Нужно ее кормить, выгуливать. Устает доча.

* * *

Следующий заголовок, пожалуйста, – Подвижные части автомобиля… Подвижные части автомобиля. Подпункт здесь, цифра один или буква а со скобкою, как хотите, – кривошипно-шатунный механизм… Ка-Шэ-Эм, сокращенно. Ка-Шэ-Эм! И следующий подзаголовочек – назначение кривошипно-шатунного механизма! Можно уже писать сокращенно: назначение КШМ. Написали? Итак, КШМ служит для преобразования прямолинейного движения поршня во вращательное движение коленчатого вала… Так, я все повторю! Спросите меня, что непонятно… Разговаривать пожалуйста, в коридор. Здесь сидим тихо, слушаем. Не успели, не поняли – ручку вверх. Я сделаю паузу… Или в конце занятия подойдите, спросите…

– Так, смотрим сюда, все очень просто.– Александр Данилович громко дробно застучал деревянной указкой по металлу.

– Вот у нас разрез двигателя. Специально для вас взяли и распилили. Вот цилиндр, где сгорает топливо… Как двигается поршень?

– Туда-сюда, – тонкий девический голосок.

Александр Данилович остановился, выдержал паузу. Девчонки захихикали. Женщины сдержанно и покровительственно заулыбались. Молодой парень у окна грубо громко заржал. Розанов внимательно посмотрел на замаслившееся лицо преподавателя.

– Вернемся к двигателю! – укоризненно произнес Александр Данилович. – Итак, смотрите. Взорвали топливо в цилиндре – резко, многократно увеличилось давление газов, поршень выталкивается вверх! Избыток газов через клапан выбрасывается из цилиндра – поршень вернулся назад, но свое движение, через шатунную шейку уже передал на коленный вал и далее, на колеса – машина поехала! Понятно?