Ирина Кэсседи - Самозванец

Но самым любимым временем суток для Дениса стал вечер. Деловая суета спадала, компьютер в головах старых и новых москвичей временно переводился в режим stand-by 7 7 Режим ожидания (англ.) – наступало «личное время», для чего, собственно, днем качалась нефть, перегонялись денежные потоки, суетились люди. Дневной свет гас, и на смену ему приходил намного более яркий и притягательный искусственный – ночной. Переливались огнями витрины эксклюзивных бутиков и модных ресторанов, на рекламных щитах в режиме нон-стоп гонялись рекламные ролики, всю ночь карнавальным пожаром горели вывески. Среди молодежи было модно назначать свидания у самых больших и ярких щитов. Так и говорили: «встретиться у Эрменеджильдо Зенья», рекламируемого на Тверской голографическим мачо в рубашке за двести тысяч рублей, или же «у Ламборгини» – автомобиль, равный прибыли скромной нефтяной скважины, был на рекламе в Столешниковом как настоящий. Впрочем, ребятня легко отличала Ламборгини от Бентли, так как и в реальном режиме недостатка в таких машинах в Москве не было. Много было представлено в столице хороших марок и много хорошей рекламы, не чета тому, что творилось до Возрождения, запущенного началом энергетической эры, и сейчас Москва могла дать сто очков вперед по-прежнему серенькой мышке Европе, хотя и там заметны были перемены к лучшему, принесенные туда владельцами нефтяных и газовых месторождений, как отечественных, так и ближневосточных. Единственное, что огорчало отцов города, это некоторое количество бедноты и даже, прости господи, бомжей и неимпозантных иммигрантов, от которых при всей действенности принимаемых мер никак не удавалось избавиться. «Что с ними поделаешь, мы же демократическая страна», – вздыхал градоначальник в телевизоре в ответ на упреки добропорядочных москвичей, требовавших очистить город от компрометирующих элементов. Кое-какие меры все же принимались: муниципальная полиция вместе с молодежными отрядами добровольцев-дружинников-«победоносцев», как их по-домашнему именовали в столице, не жалея сил патрулировали город, пытаясь очистить его от неприятных московскому глазу особей. Но сей труд был подобен чистке авгиевых конюшен, и прогресс был хотя и заметен, но нескор.

Вот уже полгода жил (да что там жил, – наслаждался, купался) Денис в московской жизни. Вся его домосковская жизнь казалась ему теперь напрасно убитым временем. Вот где теперь его дом, вот где он чувствует себя полностью свободным от комплексов и предрассудков. Надо бы почаще звонить родителям, да только что им рассказывать, все равно не поймут. Чтобы понять, надо это увидеть и почувствовать самому. Денис завел здесь новых друзей: как местных, так и экспатов, как он сам, которые так же, как и он, с энтузиазмом новичков впитывали в себя московскую атмосферу и заново учились быть не зрителями, а участниками короткого праздника жизни, средоточием которого стала столица новой России. Единственной ложкой дегтя в огромной медовой Москве был для Дениса вид тех самых камуфляжных «победоносцев» на таких же камуфляжных джипах, разрисованных славянской вязью и изображениями святого Георгия, поди уж замучившегося пронзать подлого гада.

Что-то в них безотчетно его раздражало: может, их ритуальные объятия между собой при встрече и то, что они с комичной серьезностью называли друг друга «брат», что невольно напоминало ему о чернокожих «bros» 8 8 Братья (англ., жаргонизм) из Бедфорд-Стай «hoods 9 9 Районы (англ., сокращенно от neighborhoods) », с которыми свела его как-то судьба на ночной улице в не такие далекие студенческие годы, или, может, их разрисованные автомобили, а может, контраст между общим бутафорским впечатлением, которое производили на него эти тонтон-макуты 10 10 Тонтон-макуты (фр. Tonton Macoute; гаит. креольск. Tonton Makout), также Добровольческая милиция национальной безопасности (фр. Milice de Volontaires de la Sécurité Nationale) – гаитянское военизированное формирование и ультраправая политическая группировка. , и абсолютно настоящим холодным оружием, которое они, как клонированные Добрыни Никитичи, горделиво носили на боку… Однако, нет в мире совершенства, и Денис быстро научился не замечать их: относиться к ним как к ветряным мельницам у себя в далекой Дакоте, которые своим видом, несомненно, портили пейзаж, но также несомненно приносили кой-какую пользу обществу; и неприятным видом этих клоунов, стало быть, можно было пренебречь, потому что в целом красочную картинку они портили не сильно.

Толстый Саша из редакции стал его верным Вергилием 11 11 Пу́блий Верги́лий Маро́н (лат. Publius Vergilius Marō), очень часто просто Верги́лий (15 октября 70 год до н. э., Андес близ Мантуи – 21 сентября 19 год до н. э., Брундизий) – один из поэтов Древнего Рима. , да и то сказать, с непривычки без опытного проводника в животворящем хаосе московской жизни немудрено было и шею свернуть. Саша знал все о ресторанах, клубах, театрах, концертах, где и когда предполагается премьера, презентация, открытие, вернисаж, – вся эта полезная информация была аккуратно разложена у него в голове по полочкам, по рубрикам и разделам. У Саши был только один существенный недостаток: он не торопился вытаскивать кошелек, чтобы платить за свои удовольствия, эту черту в людях отец Дениса, бывало, остроумно называл «slow on the draw» 12 12 Медлительный, не очень сообразительный человек (англ., идиома) . Об этом его предупредил с самого начала водитель Серега, лично пострадавший от практичного Санчо (как его за глаза называли в редакции) и сделавший для себя на будущее правильный вывод: никогда не пить с ним пива. Таким образом, Денис знал, на что шел, сопровождая нового приятеля в набегах на злачные и прочие приятные места столицы, и не делал из этого проблемы, временно включив Сашу в список неизбежных коммунальных трат. Несколько раз он даже исхитрился списать добровольно принятый на себя «налог на Сашу», включив его в список операционных расходов. Ник, сидевший за столом, просматривая финансовые документы (что не было его сильной стороной), тем не менее, заметил необычную статью, удивленно поднял брови и наморщил лоб, с укоризной глядя на Дениса, и от этого еще больше стал похож на медведя, обиженного тем, что вместо сахара ему подсунули белую горькую пилюлю. Денис пожал плечами: «Так ведь для пользы дела… Не во всякий клуб попадешь с улицы, а обзорную статью „Moscow Nightclubbing“ хотели печатать на этой неделе…» Ник вздохнул и подписал, но все же молча погрозил ему пальцем. Не злоупотребляй, мол.

В приятелях у Дениса недостатка не было, а вот постоянной подруги пока не появилось. Не то чтобы он вел жизнь схимника, упаси Бог, в записной книжке появился уже с десяток телефонов, и охранники привыкли к его возвращению домой в компании то одной, то другой симпатичной особы. В списке были как приличные самостоятельные девушки, так и куколки, которых он подбирал то в клубах, то в ресторанах, то на презентациях: нередко, проснувшись утром, он не сразу мог вспомнить, кто же это сладко спит рядом и где он ее нашел. Но ах, как же хороши были московские девушки, как красивы, как стильно одеты и как доступны! Казалось, что секс стал непременным и даже не слишком значительным атрибутом любого романтического знакомства, он даже неким образом предполагался после первого же дня знакомства, так что порой Денису самому приходилось вежливо отклонять предложение выпить кофе у него дома под каким-либо благовидным предлогом. Девушек много, а он один, а утром еще и на работу.