Виктор Жирнов - Лучший тренер Европы

Глава 14. Прыжок в счастливое будущее!

Напрасно кто-то мог подумать, что мои герои организовали сводное семейное застолье без повода. Повод собраться всем вместе был очень солидный: молодые решились уехать и начать новую самостоятельную жизнь молодых специалистов в другом городе. В любом, где есть бассейн и нужен тренер по плаванию и юрист. После долгих поисков и раздумий остановились на городе Ровеньки, который находился в ста километрах от Коммунарска. Людмиле там предлагали должность юристконсульта на Шахте имени «Космонавтов», Степан по телефону договорился о собеседовании с директором вновь построенного спорткомплекса «Юбилейный». Несколько дней назад Павлюков случайно столкнулся на улице со своим коллегой из другого бассейна и тот рассказал, что его умоляли приехать туда работать старшим тренером, сулили квартиру через три месяца. Он рассказывал: «Приезжаю, деревня! А спорткомплекс отгрохала шахта»Космонавтов» -настоящий дворец, бассейн – игрушка.. Сидят, лупают глазами, не знают где взять тренеров по плаванию!»

Рано утром Борис Григорьевич на Москвиче подбросил молодых к электричке. Они сидели в стареньком полупустом вагоне, в окно которого пробивался золотистый луч только что выкатившегося малиновым огромным шаром из-за горизонта и внезапно забившего снопами веселых лучей солнца. Павлюков до сих пор удивлялся чудесной метаморфозе, произошедшей с его женой Людмилой. Сюжет сказки о царевне-лягушке полностью повторился в истории его женитьбы. Невеста была хорошим человеком, но со скромной внешностью, слишком худой и с длинным носом, а женой оказалась статная рафаэлевская мадонна с огромными чистыми глазами и отмеченным знаком небесной кроткой красоты лицом. Несколько лет спустя произошла фантастическая история. Павлюковы по летней привычке отдыхали в Коктебеле, а к ним в квартиру пробрался вор Витек, с которым год спустя Степана познакомил друг на киевском пляже. В прихожей стоял большой увеличенный портрет Людмилы. Витек был непростой вор, а психолог и валютчик, крал и менял только рубли и доллары, вещей никогда не брал. Лишь мельком взглянув на портрет, понял, что хозяйка, чистая наивная душа, пошел в ванну, подошел к стиральной машинке увидел чехол с потайным карманом и вытащил оттуда двести рублей! Год спустя он рассказывал уже самому Степану: «Смотрю на портрет, высокопорядочная женщина, значит, деньги прячет в стиральной машине! Взял я эти деньги, уже положил в карман, а потом черт меня заставил опять посмотреть на портрет твоей жены… А она смотрит, как Богородица, прямо мне в глаза, грустно так, но не с ненавистью или брезгливостью, а как любящая сестра! У меня слезы выступили на глазах, пошел обратно в ванну и сунул деньги на место, в стиральную машинку. И думаю так о ней как о сестре, это же ей целый месяц нужно за эти деньги вкалывать!»

А пока Павлюков любовался ею в свете утренних лучей и слышал торжественную музыку с участием тысячи скрипок, предсказывающих молодоженам двадцать светлых ярких лет семейной жизни и блестящей профессиональной карьеры. Она тоже слышала эту же музыку и украдкой бросала на него восхищенные, но тревожные взгляды. Неужели этот похожий на дореволюционного гвардейского офицера Вронского, каким она себе его представляла, от черных усиков над чувственными полными губами, до крепкой ладной мускулистой фигуры с выпуклой грудью и узкими бедрами, до небольшой чуть просвечивающей плеши на затылке, ее муж и… Она покраснела… И любовник! До встречи с ним у нее был жених, офицер, воспитанный и порядочный настолько, что ему и в голову не пришло бы требовать, а даже просить близости до свадьбы. Но ей и в голову не приходило, что это возможно, что это нужно, и она оставалась по детски холодна, ничего женского в ней не просыпалось, может быть по этой причине она и выглядела тускловато и одевалась как синий чулок. Но по непонятной причине, эту двадцатидвухлетнюю не пробужденную к женской доле деву, благородный и уважающий ее безмерно человек время от времени раздражал и вызывал тоску. А этот! Переполненный до краев своей мужской силой, считающий себя неотразимым, уже в день первого свидания так целовал, такую волю давал рукам, что это можно было бы воспринимать как наглость, если бы не его безмятежная уверенность в своем праве на это. Он ее разбудил как женщину, но и насторожил: «Сколько женщин у него было? Каким он будет в семейной жизни?» Но скрипки пели, солнце за окнами вагона радостно смеялось, а поезд вез их в новую жизнь.

И привез на станцию Ровеньки. Первое впечатление оказалось неприятным. Пошли в вокзальный туалет, типа сортир, который оказался в таком изгаженном состоянии, что потом снился им обоим много лет в кошмарных снах. Много лет спустя, если кто-то из них заболевал, то его другой спрашивал: « Ровеньковский вокзальный туалет не снился?» Нет? Значит, пошел на поправку! Но потом они пошли пешком через Гремучий лес по тропинкам. В тени столетних дубов, сосен и тополей журчали прозрачные ручьи, бьющие из артезианских колодцев, пели птахи небесные, стучали дятлы, а кукушка насчитала им бесконечно долгую жизнь. Через десять минут лес плавно перешел в парк культуры и отдыха имени Героев Великой Отечественной войны и, пройдя триста, четыреста шагов, они уже стояли на крыльце сказочного вновь выстроенного спорткомплекса «Юбилейный». Внутри все сверкало и немного пахло краской, а дежурный администратор, приветливо улыбаясь, провела их в кабинет директора. Степан во все глаза смотрел на человека, от которого будет зависеть его тренерская карьера: невысокий, лет сорока, очень за собой следящий, с черными, как смоль, напомаженными волосами, зачесанными назад, похожий немного на японца и лицом, и улыбкой, он явно выигрывал по сравнению с грубым брутальным и огромным Колюжным.. А когда Константин Дмитриевич Павлюченко (почти однофамилец Павлюкова) провел его по всему дворцу, показал ванну бассейна, сухой зал, большой спортзал, тренерскую, методкабинет, душевые и раздевалки и сообщил, что главной задачей ставит подготовку спортсменов высокого класса, что шахта денег для этого не пожалеет никаких, что через три месяца старший тренер получит двухкомнатную новую квартиру, Павлюков просто влюбился в нового директора и свою новую жизнь. Но радостный шум в его голове Павленко остановил вопросом о документах. Павлюкову, кроме трудовой книжки с записью тренер по плаванию, со стажем 1 год и классификационной книжки пловца второго разряда, предъявить было нечего! Согласитесь, не густо?! Почему директор решил его все-таки взять на должность старшего тренера? Что сыграло главную роль в его решении? Тот факт, что у него уже работали три тренера: два дипломированных легкоатлета, едва умеющие плавать, и один студент- заочник Луганского пединститута, плавающий хуже третьего разряда, а других найти пока не получалось? Или пламенный рассказ Павлюкова о себе, о Ленинграде и военном институте физкультуры, где он недоучился, о своем желании стать мастером спорта по плаванию и готовить мастеров как тренер? Или все вместе? Сам Константин Дмитриевич потом объяснял возмущенному завучу: « Да, бумаг мало у него. Но ты бы видел его честолюбивую и яркую физиономию, порвет всех! Я ему, кстати, поставил условие: к 1 сентября он должен представить справку о том, что является студентом-заочником по специализации «плавание» Киевского института физической культуры! Иначе, до свидания!