Софа Левитина - Находясь в эпицентре

Я прибежала домой быстрее, чем вообще считала физически возможным. Только разувшись, кинулась на кухню. Адреналин – самая сильная вещь на свете. За пятнадцать минут квартира была убрана, и я только успела повесить куртку на вешалку и переодеться, как в дверь позвонили.

Родители с Димой зашли уставшие и сразу завалились спать. А я, аккуратно упаковав подарки и спрятав их, села читать новости. Все скорбят по погибшим. Как и вчера, как и неделю назад. И это уже не страшно, это уже привычно. Я помню, что первый такой серьёзный теракт произошёл около семи лет назад, когда целую группу туристов расстреляли в песках Африки. А потом Земля словно сошла с ума. Были постоянные ураганы, пожары, падали на дома и машины деревья, случались редкие наводнения. Интересно, что никто не погиб в этих ситуациях. Будто кто-то поставил себе цель причинить миру как можно больше вреда без жертв. По новостям даже говорили, что спутник засёк неизвестный до этого архипелаг в середине Атлантического океана, но вскоре эту информацию опровергли. И вот, через полтора года после инцидента в пустынях снова погибли люди. На одном сборе фанатиков какой-то теории появился смертник и подорвал всех. Люди были безумно испуганны и впечатлены, но всё равно разделились на два лагеря: одни скорбели по погибшим, другие считали, что фанатики – это не люди и правильно, что их убили, наверняка какие-то сатанисты были. Представители других религий использовали это как прямое доказательство, что Бога фанатиков не существует, а это значит, что существует только их Бог. Странная логическая цепочка. После этого, буквально через месяц, вечером расстреляли людей в ресторане. Там погибла жена и родители председателя ООН мистера Паркмена. Многие посчитали это покушением на него самого. А уже через несколько месяцев начались регулярные теракты или стихийные бедствия с промежутком примерно в полгода-год. В последний год что-то стало происходить каждый месяц, иногда чаще. Последний месяц – каждую неделю. Последнюю неделю – каждый день. Страшно было, когда, например, бушевал ветер и деревья летали, как листья. Несколько подряд влетело в жилой дом и разрушило его фундамент. Погибло свыше ста человек, более ста пятидесяти получили сильнейшие травмы, такие как потери конечностей или рассудка. Это назвали сигналом для паники. «Никто не в безопасности», – сказала тогда ужасно испугавшаяся бабушка, и я заметила, как обычно безмятежный и спокойный папа напрягся. И это уже было моим сигналом. Но не прошло и трёх лет, как я пользуюсь первой же возможностью и сажусь в метро, гуляю с друзьями по городу, зову всех ко мне. Мне сразу же становится стыдно. Я подвергаю себя опасности просто так, не имея на это никаких причин. Надо запомнить: никогда больше так не делать. Ну, только в самых крайних случаях.

Остаток дня я провела в телефоне. Немного, правда, почитала. Чуть-чуть. Но скучно мне особо не было. А вечером проснулась всю ночь летевшая домой семья. Джон тоже успел вовремя вернуться, и никто не узнал о его походах. Мы с ним выдумали достаточно правдоподобную историю, как вчера вместе смотрели ужастик и потом почти всю ночь не спали из-за страха, а если не прокатит, собирались сказать, что поссорились и почти подрались, но решили, что нас никто не сможет разнять, и, не желая умирать, разошлись по комнатам на остаток вечера. Звучит в нашем стиле. Во время обсуждения вчерашнего фильма, когда мы вспоминали, какой оба смотрели, из своей комнаты вышел Дима и кинулся нас обнимать, так как домой он приехал спящим на руках папы. Хоть это и была обычная проверка, но врачи всё-таки утомляют.

– Привет! Я по вам так скучал! Эти тупые врачи достали меня! – воскликнул наш восьмилетний брат. Как же быстро он растёт! Я так удивилась его настолько взрослой речи. Уже шесть лет не могу привыкнуть, что он вообще умеет разговаривать.

– Мы тоже скучали, Попрыгунчик! – Диминым голосом ответил Джон и ещё сильнее прижал брата к себе. Прозвище нашему любимому братику за его гиперактивность дали наши семейные друзья, а мы его подхватили. Я никогда не видела человека более радостного и весёлого. Ну, может, Мира могла бы составить ему конкуренцию, но победу я по-любому отдам брату.

– Как вы долетели? – первое, что пришло мне в голову, чтобы избежать неловкой паузы. И дальше мы около десяти минут слушали сначала о самолётах, затем о «маленькой пипочке», которую вставили ему в руку, а потом туда вводили все уколы, поэтому ему было не больно. Меня всю начало трясти от рассказа. Я всегда боялась вен на запястьях. Нет, я скорее боялась порезанных вен на запястьях. Хотя крови не боялась абсолютно. Это странно. А место, которое показал мне Дима, было слишком близко к венам. Наверное, я немного побледнела, поэтому он перевёл тему и стал рассказывать нам о городе. О красоте готических соборов и больших площадях. Моя мама – фанатка таких вещей. Архитектура, искусство, природа – всё это в нашей семье любим только мама и я. Иначе и быть не могло, ведь я хожу на каждую выставку с рождения. Мне действительно нравится их посещать. Я люблю картины, которые таят в себе жизнь невиданного мира; здания, показывающие, что такое сила и стойкость; леса, манящие своими невидимыми по отдельности, но околдовывающими вместе чарами. Я люблю тишину одинокого пруда или потрескивание небольшого костра в ночи. Я люблю наблюдать за огнём. За его силой, которой он подчиняет всё, что кидаешь на его территорию, и в то же время за его послушанием. Ты даёшь ему место, и он им доволен. Он не пытается его покинуть, как вода, как воздух. Огонь, наоборот, с особой яростью защищает своё пространство. Но, как только границы от него убрать, он потихоньку, будто прощупывая почву, разрастается. Он становится всепоглощающим, опасным. Хотя только что он был таким ласковым, таким добрым. Он обогревал и кормил. А теперь он убьёт и не заметит. Пожалуй, огонь – самый наглядный пример того, как власть и неограниченная сила портят и ожесточают. Я всегда любила огонь. Он не казался мне опасным. Мама говорила, что я просто никогда даже не обжигалась, вот и не понимаю всего ужаса. В этом я с ней полностью солидарна. Допускаю, что она знает лучше. Всё-таки это у неё огромный ожог на бедре, который она так старательно прячет.

– Добрый вечер! – мама вышла из комнаты, потягиваясь. Легка на помине. Она с улыбкой обняла нас и стала расспрашивать, как прошли эти три дня, на которые они нас покинули. Какой срок! Мы с братом, делая самый непринуждённый вид, на который способны в данной ситуации, начали рассказывать. По нашим словам, мы просто смотрели фильм, а потом легли спать. Конечно, зная нашу неограниченную лень, мама нам поверила. Тем более это почти правда, только Джон в это время был на какой-то тусовке. Об этом, пожалуй, стоило умолчать. А на вторую ночь ко мне пришли друзья и случайно остались до утра, потому что стало темно и я решила, что особого вреда мне не принесёт, если они переночуют в почти пустом доме, а не пойдут по почти пустой тёмной улице. Второй день был описан почти полностью правдиво. Ну, только мы не уточнили, где был Джон, и что я гуляла и не спала всю ночь. Надо срочно пойти исповедаться.