Андрей Виноградов - Наследник

В ту ночь вопрос: «Что же за сплоченность вдруг обуяла отдалившихся друг от друга людей?» не возник. Общее, одно на всех, поломалось. Ощущение должно быть сродни объявлению о начале войны. И еще предчувствие, тоже одно на всех: скидываться придется. Но, возможно, не всем: те, кто громче всех горлопанит, обычно в сборщиках ходят. Эту редкожизненную, если допустить аналогию с редкоземельными, удачу роздали «штучным» людям. Я в списке не значился. Во втором списке, резервном, тоже.

По этой причине кричал я скромно, это о силе звука, но с чувством, что касается текста. Догадывался, что мне ни с какой стороны не светит примкнуть к клану сборщиков. Хотя бы потому, что отнимать у людей то малое, что осталось – не мой конек. Я и не орал, просто кричал, без надрыва, старался взять острым словом. Впрочем, давно усвоил науку: словами закаленное российское ЖКХ трепетать не заставишь. Даже не удивишь. Оно и не чухнется. С ним по-другому надо. Только нарочитая обходительность может выручить. Эдакая подчеркнутая вежливость, но с горчинкой. Как шоколад с высоким содержанием какао. Понимай – настоящий шоколад. Но и тут велика опасность, что не поверят. Не ровен час, и того хуже – за подставу сочтут. Кликнут участкового: «Пьяный тут куражится, приезжай забрать от греха подальше». То есть согрешат, чтобы от греха подальше.

А шуметь на эту закаленную публику точно нет смысла. Как и раньше не было. Не сто лет назад, даже я помню, иначе как вежливо, с подходом, с непременным подношением ни до одного жэковского забулдыги нельзя было достучаться. Ни до слесаря, ни до электрика. Про сантехника и говорить не приходилось, штучные люди. Вот и слова припомнились: «Ты уж, Алексеич, не подведи, а уж я в долгу не останусь, уважу. Вот уже и накрыл заранее». Алексеич же морщится, корит кривым пальцем: «Чего плеснул-то, как украл? Тебе ж не одну прокладку менять, а все три».

Теперь эти граждане из каких-то компаний – управляющих? чем? кем? зачем? как? за чей счет? – этот ответ знаю… – сами навязываются. Как правило, частным порядком. Опрятные, почти трезвые, про Интернет и международную напряженность знают, но выпить ни за первое, ни за второе не навязываются. На таких голос поднять совестно. Разве что до денег такие же жадные, как их предшественники. А так очень даже современные, созвучные времени люди.

Факт, жизнь меняется быстрее, чем мы. Какими мы были никчемными, доверчивыми идиотами, такими и остаемся. Уже и на выборах к нам интереса нет, техника справляется. Пощебечут пару месяцев во всех эфирах про победы и преодолимые трудности – и хватит с нас. А может быть, я не прав и мы тоже меняемся. Но тогда… как-то уж очень медленно, совсем по чуть-чуть. И как обычно, в пределах шкалы идиотизма и наивности. Такая у нас система координат.

Выходит, что жизнь нас обскакала. Но если так, то чем в таком случае мы заняты? В смысле: жизнь сама по себе, отдельно от нас, но ведь и мы живем?!

Минут через пять открою глаза, Дядя Гоша тут же встрепенется, и заживем… обыкновенной жизнью. Нет, это совсем не в тему…

Чтобы выгрести из заумного и неразрешимого, пытаюсь представить себе русско-русский «Разговорник про жизнь». Книга небольшая, однако внушает… Пасынок фолианта. Запечатана сургучом, с обложки вопит ярко-красная наклейка: «В этой книге содержится только ненормативная лексика!» А как же фамилии составителей? – туповато вышучиваю цензора. Сдержанно хихикаю, скрытно, вроде как во сне в горле запершило. Сухость снится, верблюжья колючка, бедуины там разные…

Провел Дядю Гошу. Купился родственник. Вот я молодец! Еще поваляюсь.

Короче, новогодняя ночь…

У кого-то что-то коротнуло. Скорее всего гирлянда. Сплошь и рядом такое случается в новогоднюю ночь. Коротким же замыкание нарекли потому, что происходит оно крайне быстро. Быстрее, чем побег грызуна или смерть таракана под каблуком. Увы, с темпами устранения проблемы история никакой связи не установила. Наоборот – очень длинная выходит история, тем более в праздники. В праздники ничего нет длиннее короткого замыкания.

Вечеринке в моем потонувшем во тьме прибежище быстро случилось оказаться раздробленной. Устремления граждан сластолюбцы отнесут к «человеческому», а ханжи к похоти. Лично я не наблюдаю разницы. Наша компания еще до замыкания рассыпалась на задуманные и случайные пары, а потому легко приняла возникшее неудобство за сигнал. Суетливо проверив глубину и истинность чувств на кухне, в кишке коридора и ванной, – хозяйка квартиры уехала на неделю в пансионат другим людям праздник портить, – народ подхватился и устремился по другим адресам. Понятно, что не к свету. Туда, где жилплощадь сулила относительное уединение. И разумеется, подобие лежбища. А это не у меня. Точнее – это не для других.

Один из гостей, чья жена по счастливой случайности – хотя вряд ли все было затеяно ради этого – коротала новогоднюю ночь в роддоме, всё же исполнил в мою сторону наглый этюд бровями. Назывался этюд при свечах неприлично длинно: «Не были бы вы, сударь, столь любезны помаяться с полчасика за пределами комнаты?» И слезливая нотка в зал: «А?» Первым просёк фальшь Дядя Гоша. Глазом знатока он оценил потупившую взор девицу, проворчал: «Тут получасом хрен обойдется», – и развалился на единственной в комнате койке.

– Жаль, что со светом так вышло, – извинился я перед парочкой сразу за всё. – Хорошо хоть не до полуночи.

– Ну, хорошо… – ответили мне обреченно.

Признаться, я изрядно подустал развлекать гостей, так что авария и последовавшие скоротечные прощания были мне на руку. Полагаю, по этой причине и мама не подхватилась спасать ситуацию. Да и полноценный электрический свет в единственной в доме квартире выглядел бы вызовом. И вызов этот мог вызвать немало ненужных вопросов.

Даже Дядя Гоша обошелся без свойственного его натуре занудства и мало что объясняющих реплик с уничижительными вздохами: «Эх… С тобой, Ивашка, всегда так». Или вроде того. На всякий случай я подготовился: «Со мной? Всегда? Да какого черта?! В конце концов, моя гирлянда в полном порядке! Возможно, это единственное, что у меня в полном порядке – гирлянда и проводка! И кстати, какая сволочь сожрала половину блюда рыбы под маринадом?»

Однако, полемика не состоялась. Лишь диалог. Причем со всем уместным уважением сторон.

– Нормально всё, Дядь Гош? Ты как?

– Нормалёк. Хорошо посидели, чаще бы так.

– Ну да… Ты как, в ночное? До утра?

– Как наладится. Да и утро уже, вот оно, недолго ждать.

– Ну тогда бывай. Пошли, выпущу.

– А Петруха?

– Только его сейчас и не хватает. Сидит себе взаперти и пусть сидит. Ничего ему, охламону, не сделается. Завтра скажу – тридцать первое, ну и Новый год соответственно. Втроем отметим. Президента в записи крутанем.