Мария Фомальгаут - Так поют сентябри

– Судитесь.

– И буду судиться. Вон… к юристу обращусь…

Обращайтесь. Очень сочувствую… ничем не могу помочь.

Гость улетает в сумерки осени. Незваный гость – стопка документов, кое-как скрепленная нитками, летит, взмахивает страницами. Спохватываюсь, что даже не предложил гостю зонтик, хороший же я хозяин, ничего не скажешь.

Оглядываю дом, массивное крыльцо с каменными львами, английский парк, подернутый осенью. Хочу сказать дому, что это просто пачка бумаги, нечего её бояться – тут же спохватываюсь, что есть подпись, есть печать, дело серьезное, серьезнее некуда…

Заканчиваю:

– …ну, вот… дом хотят снести… вернее, говорят, что уже снесли…

Умоляюще смотрю на детектива, он так же умоляюще смотрит на меня, зажигает сигарету, тут же гасит, зажигает новую, тут же снова гасит…

– Вы хоть понимаете, что не до вас мне сейчас, не до вас… тут такое… тут ограбление века, двести тысяч тонн золота пропали, двести тысяч тонн! А вы тут с домом со своим…

– Где пропали?

– Так вы ничего не знаете? Нет, вы действительно ничего-ничего не знаете?

– Но….

– Так вот же, читайте, читайте!

Детектив сует мне под нос развернутую газету, не сразу понимаю, что именно я читаю. Ограбление банка. Неизвестные похитили…

Мне не дают дочитать, газету вырывают из рук, детектив отчаянно хлопает на меня страницами:

– Скорее же! Скорее!

Делать нечего, бегу за детективом, даже не успеваю закричать, что ему хорошо, у него вон какие страницы здоровенные, а мне за ним не угнаться… Детектив уже и сам всё понимает, толкает меня под колени, чер-р-рт, падаю на страницы, хватаюсь за обложку, летим над ночным Таймбургом. Только сейчас жалею, что не надел пальто, да и шарф бы не помешал, а где шарф, а нету, унесло ветром…

– Да вы посмотрите на это! Посмотрите!

Смотрю. Не понимаю, на что нужно смотреть. Громадина банка возвышается на проспекте, уже издалека замечаю проломленную крышу, ловко её разломали…

– …главное, откуда забрались? Откуда забрались, я спрашиваю? Во всей округе нет башни выше, откуда они…

Пытаюсь отшутиться:

– Может, по воздуху прилетели?

Детектив распушает страницы:

– Вы… вы на что намекаете, а?

– Ну, я же не говорю, что вы…

– …нет, вы на что намекаете, а? Вы что имеете в виду, я спрашиваю? Вот так, да? Так? Ничего, что мы выше второго этажа не летаем, а?

Поднимаюсь на высоченную башню, заглядываю в провал в крыше, смотрю на разбросанные бумажки, обломки какой-то мебели, что здесь было, черт возьми… Смотрю на раскуроченный сейф, отчаянно пытаюсь сообразить, чем можно так раскурочить толстенную металлическую дверь.

Не понимаю.

– Вы осторожнее.

– А?

Оборачиваюсь, смотрю на полицейского, откуда он тут взялся…

– Вы осторожнее. Здание-то не построено еще.

– Простите?

– Это здание еще не построено. Здесь опасно находиться.

– В смысле… не достроено?

– Нет. Не построено. Здесь опасно.

– Но… почему?

– Ну… не знаю. Но опасно…

Понимаю, что с сумасшедшим спорить бесполезно. Осторожно киваю:

– Ну… хорошо, хорошо… Мы будем осторожны… Обязательно.

Страж порядка уходит, спохватываюсь, что надо было сказать ему про преступление, да поздно, поздно, уже ушел, да и что говорить с сумасшедшим…

Из страниц детектива выпадает газета, которую он мне показывал. Подхватываю газету, черт возьми, дайте мне, наконец, нормально посмотреть статью, дайте, дайте, дайте…

Смотрю на фотографию над статьей, вздрагиваю, не понимаю, розыгрыш какой-то, фантастика какая-то, – на фотографии над городом возвышается девушка на крылатой машине, светлые волосы выбиваются из-под темного шлема…

Спохватываюсь:

– Так вот же… смотрите…

– Что такое?

– Вот… смотрите… вот как она сюда проникла…

Детектив многозначительно присвистывает, а я и не думал, что книги умеют свистеть.

– Ничего себе… похоже, мы имеем дело с какими-то неведомыми технологиями…

– Думаю, она и сейф открыла чем-то таким… чего мы еще не знаем…

Смотрю заметку в газете. Смотрю как следует. Если бы еще не мешал детектив, не хлопал крыльями, а он хлопает, волнуется. Известная грабительница Элизия совершила дерзкое ограбление банка…

Элизия…

Отчаянно припоминаю, где я слышал это имя, – ничего не припоминается.

Элизия.

– Ну что вы, что вы думаете, где её искать?

Это детектив не говорит. Это он думает. Я тоже думаю, верчу в руках газетную статью, отчаянно пытаюсь понять…

Спохватываюсь.

Смотрю на газету, первый раз смотрю как следует, спохватываюсь:

– Э-э-э… прошу прощения, вы на номер газеты смотрели?

– А что такое? – пальцы с сигаретой замирают в воздухе.

– А за какой год газета?

– Э-э-э… пятнадцатое сентября тысяча девятьсот… что-что? Тысяча девятьсот? Быть… быть не может… Слушайте, действительно… Какие мы с вами остолопы, это же газета из будущего, это же ещё не произошло, это только случится…

– Ну конечно, сразу можно было догадаться – крылатые машины, связь на расстоянии…

– Слушайте, как хорошо, что вы увидели, это же мы с вами преступление предотвратить сможем… это же надо в полицию сообщить… Слушайте, уж и не знаю, как вас благодарить…

Напоминаю:

– Вообще-то я вас помочь просил…

– Помочь? Чем помочь? А, ну да, вы про дом свой говорили…

Напоминаю:

– Мой замок… снести хотят… вернее… уже снесли… вернее… я ничего понять не могу…

– Ну, хорошо, хорошо, пойдемте в замок, посмотрим… что там…

Детектив снова взмахивает крыльями.

Разжигаю камин, плотнее закрываю ставни. Думаю, надо ли предложить детективу чашку чая, или ограничиться жарким камином, все-таки книги не пьют чай. Пока мы летели к поместью, мелкий дождичек перешел в первый снег, сырой, холодный, промозглый, от которого детектив поеживался. А уж когда поднялся ветер, детектив и вовсе предпочел сложить страницы и спрятаться у меня за пазухой.

Искры камина.

Ветер стучит в окно.

Детектив осторожно отодвигается от пламени, расправлять страницы, сушится.

Прихлебываю чай, осторожно добавляю туда пару капель коньяка.

Детектив спохватывается:

– Скажите… у вас есть документы на поместье?

– Гхм…

Одергиваю себя, понимаю, что первый раз слышу про какие-то документы, а что, были какие-то документы, завещание, я в здравом уме и светлой памяти завещаю поместье своему наследнику… завещание, завещание, где оно, это окаянное завещание, перебираю бумаги, а ведь нету, нету…

Обреченно смотрю на книгу. Детектив как будто не видит, не замечает меня, шепчется с кем-то, с кем, черт его дери, здесь же никого нет, нет, нет. Жуткие суеверия лезут в голову, уже начинаю оглядываться в поисках призраков – тут же спохватываюсь, понимаю, что детектив говорит с книгами в моем доме. Наконец, поворачивается ко мне: