Дмитрий Шершнёв - Катехизис действительности

Было всё труднее сосредоточиться. Затем его потянула к себе какая-то сила, и падение в пустоту ускорилось.

Со скоростью света он проваливался в неизвестность. Ладони ощущали упругость огромного пространства, в котором бился пульс Галактики. Он успел различить очертания земного шара, похожего на детскую игрушку. Стеклянную игрушку, которую можно взять в руку, потрясти, поставить на стол и смотреть, как белые хлопья медленно падают на поверхность Земли. Смотреть и видеть пешую прогулку метеоритов и парад неосуществлённых желаний.

Сергей видел этот стеклянный шарик насквозь, видел его боль и страдание – и всем своим существом хотел помочь. Он хотел осуществлять благо, хотел постичь истину, он хотел, наконец, залатать разбитую дорогу во дворе своего дома и записать своего ребёнка в очередь на детский сад. Желание любить разрывало Сергея изнутри, он хотел радоваться, он хотел побороть все болезни, он хотел переплавить всё оружие на детские аттракционы, он хотел стать бессмертным и слиться в экстазе с вечностью.

На мгновение пришёл сильный страх перед неизвестностью Мысли смешались, по коже побежали мурашки.

«Что со мной происходит? Я растворяюсь в усталости. Я слышу звук сердца, я слышу звук шестерёнок в часах на стене. Слышу шелест листьев старых деревьев…»

Сил на мысли не оставалось. Его веки смыкались, как намагниченные. Атомы тела будто бы разбегались в разные стороны. Затем падение в пустоту прекратилось. Наступила тишина, и выдерживать её было страшно.

***

Тусклый, мерцающий свет ламп в зале ожидания едва освещал фанерный щит с расписанием поездов. Люминесцентные лампы предательски моргали, доживая свои последние часы. Широкие окна, занимали всю переднюю стену, стёкол в них не было. В проёмах мелькали кленовые ветки.

Лёгкий ветер гонял по залу обрывки журналов, упаковки и сухие листья. Плитка на полу в центре зала была словно кем-то выломана. Осколки валялись только вдоль стен. На одной стене Сергей рассмотрел убитые временем изображения: люди протягивали руки в сторону рая, призывая погрузиться в утопию. На стене с расписанием поездов виднелись очертания сказочных животных. Именно им указывали дорогу люди, нарисованные напротив.

Входная дверь скромно скрипела. Она пыталась попасть в унисон с догорающими лампами, и ветер дирижировал этим странным оркестром. Практически все пластиковые сиденья отсутствовали – Сергею подумалось, что они украдены неизвестными сказочными животными, возможно, теми животными со стены, и теперь служили надёжной опорой для мохнатого звериного зада. О сиденьях напоминал лишь ржавый скелет опорной конструкции.

Сергей стоял посреди зала ожидания заброшенного железнодорожного вокзала в одном из районных центров Брестской области. Он удивлённо рассматривал ожившую картину стремительной, но оказавшейся никому не нужной урбанизации. Озираясь по сторонам, Сергей медленно направился в сторону выхода. Куски старой плитки на полу при каждом шаге потрескивали под ногами, а открывшаяся дверь обрадовала глаза сказочным видом на кленовую аллею, украшенную редкими фонарями на вычурных чугунных столбах.

Аллея продолжала дверной проём и уходила далеко вперёд, насколько хватало взгляда. Похоже, тут некогда была широкая пешеходная дорожка, вымощенная разноцветной мраморной плиткой, похожей на древнюю мозаику. Фрагменты мозаики едва пробивались из-под густой травы, прораставшей в швах между плитками.

Кроны раскидистых клёнов плотно смыкались над дорожкой, создавая зелёный коридор, подсвечиваемый изнутри редкими фонарями. Часть массивных чугунных столбов одиноко стояла с повисшими на проводах стеклянными шарами, напоминающих почти отрубленные головы побеждённых бойцов, державшиеся на сухожилиях. Более стойкие фонари доживали свои дни, в знак благодарности и смирения заливая жёлтым светом ветви деревьев.

– Странное место, – подумал Сергей, – будто знакомое. Но, кажется, я здесь никогда не был…

Осмотревшись, он решил узнать, что находится за зданием вокзала. Свернув в узкий проход между стеной и стволом дерева, Сергей уткнулся в густые колючие заросли.

– Что за чертовщина! Где поезда, где всё? – он заозирался. Вокруг шуршала равнина, укрытая шубой терновника. Вдалеке, на западном горизонте, ему удалось рассмотреть свечение, похожее на мерцание спрятанной в тумане новогодней гирлянды. На востоке несмелая темнота затаскивала в свою утробу небо, изрешечённое звёздами.

– Что за место? – спросил Сергей у густого воздуха. Шагать через терновник не хотелось. Он вернулся в начало аллеи и попытался обойти здание вокзала с другой стороны в надежде встретить кого-нибудь. Но колючие кусты не пустили его дальше.

– Где я? Кто я? Куда мне идти? И почему я здесь? – он остановился, оглядываясь по сторонам. Было ясно, что для поиска ответов потребуется немало усилий.

Память предательски молчала, сигнализируя о своей беспомощности нарастающими ударами сердца. Стрелка самосознания приближалась к нулевой отметке. Интуиция подсказывала, что приоткрытая дверь гаража его невежества находилась в начале аллеи, сразу за выходом из зала ожидания. А его молодость и наивность были отправными точками, спрятанными в цветных пазлах дорожки.

– Не помешало бы с силой надавить на педаль газа, – подумал он.

Сергей ничего не знал о железнодорожном вокзале. Он не помнил ни историю, благодаря которой оказался здесь, ни историю страны, в которой находился заброшенный вокзал. Сергей не знал ничего и о своём настоящем, воспоминания прошлого были основательно размазаны по внутренней части пространственно-временной коробки. Потеря ориентиров выбивала из-под ног твёрдую вытоптанную землю. Было страшно.

Он осмотрелся и сделал первый неуверенный шаг навстречу своим воспоминаниям.

– Где есть свет, там будут люди. Фонари подскажут дорогу, – Сергей шагал между рядами клёнов и рассматривал фонарные столбы.

Столбы, разукрашенные литыми узорами, являли собой настоящее произведение искусства. Широкое основание оплетали кованые растения, молодыми побегами поддерживая изображённых в середине столба животных и рыб. Фантастические существа изображались в движении, они словно пытались забежать по невидимой спиральной лестнице на вершину мачты, прямо к жёлтому свету фонаря.

Там, где не было фонарей, лунный свет уверенно бил узкими лучами сквозь густые ветви. Через редкие просветы Сергей увидел обнаглевшую от собственного света луну. Тень, которую луна дарила веткам клёна, щекотала цветную дорогу. Тень дёргалась вместе с ветром и вызывала головокружение.

Затем стена из клёнов и фонарей резко закончилась. Продолжением её служило стекло, словно кто-то установил вдоль дорожки гигантский аквариум. За стеклом слышались приглушённые голоса…