Петар II Негош - Новые переводы. «Луч микрокосма», «Самозваный царь Степан Малый»

Славословье ангельских хористов,
пение насельников воздушных
постепенно в небе утихало;
белоснежные войска повсюду
арки плотно полнили собою
братского собрания единством.
Всяк к своему стану возвращался
на крылах эфирных, лёгких, белых;
их необозримое становье
всю окрестность снегом убелило.

Так, воскрильям облаков подобно,
если смотрим мы на них с вершины,
овеваемой тихонько ветром,
на цветочное спускалось поле
это белокипенное войско,
чтобы его крылья отдохнули;
зрелище становий этих белых
воинов, воюющих за правду,
на полях их радости блаженной
кипы облаков напоминало.
Говорит сладкоголосый ангел:
«Вышло время отдохнуть собратьям,
вы его внизу зовете ночью»…
Прежде чем вести рассказ дальнейший,
вот на чём хочу остановиться…
Вся небесная большая сфера
как шатром хрустальным принакрылась,
белым и каким-то непрозрачным,
ток лучей вокруг остановился,
лёгкий свет сиял выс око в небе.

Тот шатер просторный был чудесным,
был рукой Творца искусно создан,
светоструйным полон был блистаньем
и игрой лучистою просветов,
в нём роились высшие идеи.
Тут легчайшая парила вечность
в нестесненном временем полёте,
на крылах изысканно вилася
то выс око поверху, то книзу,
невид имою завесой скрыта.

С громким уханьем за нею время
устремлялось на воздушных крыльях
в пасть широкую своей воронки —
вечность ухватить оно не в силах.
Неустанное его раденье
и всю страшную его натугу
описать никак мне невозможно.
Нет, не одолеет время вечность —
у небесной матери эонов
тень крыла намного легче весит.
И другая Божия идея
помещалась под шатром хрустальным,
то поэзия Творца и Бога,
окружённая венцом творенья;
красота, что существует в мире,
беспредельный ум Творца всех светов,
тот, который сам в себя глядится,
собрались под Божией короной,
поэтически в ней отражались —
совершенством излученья света.

План небес был прямо предо мною,
Божья мера истинного вкуса.
Тысячи святых небесных духов
воспевали светлое творенье.
И другие духи появлялись,
суетились в сумрачном тумане,
тоже что-то создавать пытаясь,
но при виде подлинных творений
убегали, только их завидев,
так, как сновиденья убегают.

По-над тихою равниной неба
миллионами шары летели
в хороводах или же рядами,
я их видел, словно в телескопе.
Их свеченье, цвет их и сиянье
созданы бессмертия рукою,
эти Божии произведенья —
как победы и улыбки неба.
Все шары, в различных их нарядах,
весело в глаза мои глядели.
«Ах, Отца честн ого добрый сыне! —
говорит мне ангел мой хранитель. —
Таковые дивные виденья
каждый вечер наблюдать мы можем,
новые бессмертные идеи
нашу сферу часто осеняют;
всякий день святое наше небо
дарит нам различны наслажденья,
новые мелодии, распевы
на украшенные дали льются
новой славой вечного Владыки.

Ангел встал на крылья невесомы,
мы ещё немного пролетели,
у источника остановились.
«Отдохни здесь и испей водицы,
и тебе всю правду он откроет,
этих чистых вод святой источник,
прояснит историю паденья!»
Молвил это и умчался быстро,
как звезда падучая к востоку,
к легионам света возвратился.

Так хранитель мой меня покинул,
в слёзное поверг меня унынье,
словно сына, что отца лишился
и на произвол судьбы оставлен,
предоставлен мятежу земному.
Удрученный думою своею,
из источника воды я выпил,
и открылась тяжкая судьбина,
как предмет, что видишь пред собою
в отраженье зеркала, в овале.

Всемогущий Бог, на троне сидя,
тайною порфирою украшен,
занят творчеством и созиданьем;
для святого Своего престола
Он миры зовет из царства мрака,
вырываются те из стихии,
словно искры при ночном пожаре
из густого дыма вылетают
к своду пламенеющего неба,
их снопы летят роясь, сверкая.

Светлая корона Миродавца
увенчала небеса сияньем,
радостью её воспламенившись,
разыгрались звёздные светила,
серебристые бессмертья струи.
А архангелы и воеводы
к Вышнего престолу полетели
в колесницах из огня и света
и в сопровожденье легионов
наслаждались музыкой небесной.

Их полёт мы уподобить можем
лебединой стаи перелёту:
птицы белыми крылами машут,
радостно летят над океаном,
а под ними длинными грядами
пенятся внизу валы морские;
так же вот и ангелы летели,
воевод своих сопровождая.
В царский двор заходят воеводы,
слуги их обратно воротились.
«Ах, пребл агий милостивый Отче! —
Богу Михаил-архангел молвил. —
Беспрестанно ум Твой светло светлый
творчеством, поэзией украшен,
жертва же Тебе – благодаренье
за миры, которые Ты создал
в огненном сиянии лучистом,
за Твое благое попеченье,
за Твою отеческую нежность
чем еще создания заплатят?»

«О возлюбленнейшее творенье,
ты еси средь духов Моих солнце,
лишь тебе Я в небесах подобен, —
отвечает Всемогущий Пастырь. —
Но один Я, Кто творить умеет,
всемогущество Кого венчает;
Мне лишь одному здесь всё покорно —
и в пространствах, и за их пределом;
отступи от Своего Я долга,
царство мрака тут же все поглотит.

Часть Моих миров, число которых
погребенных в мрачные пучины,
в точности лишь только Мне известно,
остаётся в хаосе и мраке.
Занимался Я когда твореньем,
время было выпущено мраком
из его цепей и перекрытий,
мрак пустил его лететь свободно
по обширной вечности державе
и по царству светлого порядка.
Так заносчивое царство мрака
власть иметь повсюду захотело,
отвратительные образины
ворвались в небесные порядки
(этих омерзительных уродов
вы вообразить не в состоянье!);
но они приблизиться не могут
к Моему Божественному трону,
Божий взгляд их вмиг испепеляет,
в ужасе они и разбежались.

Неосмысленные массы мрака
выступать против Меня не смеют,
и в свою мрачнейшую обитель,
в эту страховитую воронку,
вмиг сольются, лишь меня увидят;
там, по правилам отвратной смерти,
жалкую свою имеют участь.
Я вознес венец Свой над престолом —
первым же блистательным ударом
царство их ничтожное рассеял.

Так, рассеяны Моей короной,
скрылись дети мрака в черных тучах,
в мёртвой бездне, в глубине кромешной.
Там они теперь, в ладах со смертью,
составляют жалкие фигуры,
сообразно гнусной их манере.
Чем творений больше воздвигаю,
тем их царство делается меньше;
время Мне пришло всё так устроить,
чтоб и эти бездны осветились.
Пламенные напущу Я бури
на пределы хаоса и ночи,
и Моими станут царства мрака,
прежде сном окутанные хладным.
Там сияющий Мой свет одержит
надо тьмой блестящие победы,
отодвинет прежние границы,
на благое бытие позвавши
из чудовищного лона смерти
многочисленных созданий ночи».