Олег Сорокин - Баллады

Словно тыщи иголок вонзились мне в плоть,

Онеменье проходит неспешно.

Дрожь суставов и вен невозможно унять,

В каждой клеточке боль повсеместно.

– Ну довольно с него, – прозвучал баритон.

– Доктор, дайте воды полстакана.

Приказал наш начальник тюрьмы Этертон,

И ушёл, забирая охрану.

Я не в силах глотать, зубы, стиснув стакан,

О стекло дрожью скрежет отбили.

В голове чехарда, пред глазами туман,

И я снова забылся в бессилье.

Словно вечность прошла, а по времени час,

Рассказал мне потом надзиратель.

Так познал я рубашку тогда в первый раз,

Но вернёмся к рассказу читатель.

Умный тоже бывает жестоким,

Но посредственный злобен вдвойне.

Он по жизни бредёт одиноким,

Проигравши в духовной войне.

Сторожа и другие начальники,

Утверждались, насилье творя.

Ведь ущербность души изначально

Проявляется, мир не любя.

Им не ведома суть сострадания,

Безнаказанность портит сердца.

И не люди они, а создания,

Раз под маской живут подлеца.

…Был в тюрьме поэт – каторжник злобный,

Трус, доносчик и подлый лгун, шпик.

Надзирателям очень удобный,

Он предательством <<���славы>> достиг.

Заслужить чтоб досрочно свободу,

Он решил спровоцировать всех.

Обманул он не мало народа,

Имитировав ложный побег.

Так как зеки его презирали,

Он придумал коварнейший план.

Убедить их в побеге в начале,

Захотел он, подстроив обман.

Выкрав сонник в тюремной аптеке,

Усыпить он охранника смог,

Чтоб поверили ироду зэки.

А начальству представил подлог.

Сторож был, несомненно, уволен,

Сорок <<���вечников>> стали мечтать.

Сесиль Винвуд был очень доволен,

Что всех ловко сумел оболгать.

Но коварство подлейшего плана,

Обрело свой законченный вид

Лишь тогда, как подставив охрану,

Он сказал, что в тюрьме динамит.

Для меня ж откровением стало,

Что я якобы был главарём,

Что взрывчатку, ни много, ни мало,

Мы зарыли с ним вместе, вдвоём.

Сорок <<���вечников>> схвачены были,

В карцер брошены также, как я,

День и ночь, нас пытали и били,

Чтоб узнать, где взрывчатку таят…

..Я опишу, как сорок <<���вечников>

В тюремную ворвались тишину.

Картина, скажем так, бесчеловечная…

Избитый, в карцере, я отходил ко сну.

Но стали с треском отворятся двери,

Их волокли под стоны, ругань, крик.

Глазам своим мне трудно было верить,

В дверном проёме человек возник.

Вместо лица кровавая сплошь маска,

В глазах, отчаянье, страдание и боль.

Мне для рассказа вряд ли хватит краски,

Чтоб поделиться чувствами с тобой.

Ещё не пал он на пол от бессилья,

Как в коридоре снова топот ног.

И снова измождённого вносили,

От криков ужаса и боли стих острог.

Лишь брань охраны, опьянённой кровью,

В наших ушах звучала, приговором.

Зализывая раны, к изголовью,

Ко мне подсел избитый жутко вор.

– А ты как здесь? Допрос неумолимый

Мне предстоял, но, видно по всему,

Меня узнали:– Он <<���неисправимый>>, —

Кто- то из узников ответствовал ему.

…Я в своей жизни многое изведал,

Но ад кромешный наступивших дней

Меня толкает здесь прервать беседу,

Чтоб поразмыслить о судьбе своей.

Я восемь лет терпел тюрьму и пытки,

Но дух мой не сломали, не смогли.

Тогда они усилили попытки,

К повешенью за <<���драку>> подвели.

После часов в <<���рубашке>> и побоев

Я мог ходить по <<���стеночке>> едва.

Хоть карцер был обителью изгоя,

Но мысль о мести, в голове жила.

Она мне придавала смысл в жизни,

Хотел доносчику я сторицей воздать.

За всех, от клеветы познавших тризну,

Ему <<���привет>> прощальный передать.

Достал я две иголки в лазарете,

И ими смог решётку подпилить.

<<���Работая>> ночами в лунном свете,

Сумел <<���свободу мнимую>> добыть.

…Я крался вдоль стены так осторожно,

Что сердца стук мне заглушал шаги.

И я б добрался до него, возможно,

Но пред глазами вдруг пошли круги.

За столько лет я в замкнутом пространстве

Совсем отвык от воли, вот беда.

Казалось, что пройти эту дистанцию,

Я не смогу, никак и никогда.

Катились слёзы от бессилья, стены,

Казалось не дают мне сделать шаг.

Предательски тряслись от страха члены,

И понял я, что дело моё <<���швах>>.

Вперёд идти не мог, но и вернуться

Уже не мог, рассудок подводил.

И надо же ещё было споткнуться,

А тут как раз охранник проходил.

Я, потеряв спасительную стену

Скатился с лестницы, как мячик под откос

В его объятья, и сразу дерзновенно,

Как он поведал:– <<���съездил>> его в нос.

Какой абсурд, но кто же мне поверит,

И вот уже я <<���смертник>>, <<���как с куста>>,

Моей судьбы <<���распахнутые двери>>,

Закрылись ложью, <<���истина проста>>…

Эксперты медики стыдливо уверяют:

Когда стул выбит жертве из- под ног,

Верёвка в миг несчастному ломает

Под весом тела шейный позвонок.

Но жертвы не вернутся опровергнуть

Все измышленья лживых подлецов.

А мы здесь знаем очень достоверно,

Повешенье – не лёгкий из концов.

На стул поставив и сковав все члены,

Жертве оденут чёрный балахон.

Но выбив стул, стоят, боясь <<���измены>>,

Пока в конвульсиях до смерти бьётся он.

Придержат тело обхватив руками,

И стетоскоп свой приложив к груди

Будут ловить момент, последний самый,

Когда душа начнёт вдруг отходить.

Бывает, что пройдёт минут так двадцать,

Покуда сердце биться <<���устаёт>>,

И перестанет мозг за жизнь цепляться,

И лишь тогда <<���их>> время настаёт.

Оформив смерть по правилам науки,

Несчастного снимают, как с креста.

Стыдливо так же <<���умывают руки>>,

Как и Пилат в заклании ХРИСТА.