Олег Сорокин - Баллады

Всем тем, чьи души не блуждали в этом

Кровавом и бессмысленном бреду,

Вопрос хочу задать и жду ответа,

Ведь скоро я дорогой той пойду.

– Скажите Вы, по чьей я злобной воле,

Повешен скоро буду палачом.

Мешок зачем, последний взгляд мой скроет,

Прервав общенье с солнечным лучом?

Не потому ль, что со времён распятья,

Последователи заповедей ХРИСТА,

Не могут ни прощать, ни сострадать,

А их риторика вся лжива и пуста?

Вы, возомнившие себя богами,

Ответствуйте же, отнимая жизнь:

Завещанное милосердие к врагам где?

Ведь сказано: <<���судить ты не берись>>.

Гуманность, доброта и человечность-

Вот те столпы, что завещал ТВОРЕЦ.

ЛЮБОВЬ – вот ключ, ЧТО ОТВОРЯЕТ ВЕЧНОСТЬ,

Прощать учил ИИСУС и БОГ ОТЕЦ.

…Но возвратиться нам пора к рассказу,

Последний лязг засова едва стих,

Все обсуждать случившееся сразу

Взялись, за что их <<���пресс>> настиг.

После недолгих мрачных размышлений,

Сошлись на Винвуде, как на причине зла.

Его система гнусных измышлений

Всех <<���вечников>> сегодня собрала.

– Нас взяли наготове и в одежде,

Промолвил наконец им Скайсель Джек.

Так что, отбросьте всяк свои надежды,

Он выдал страже, что готовился побег.

По одному пытать нас будут завтра,

Но подлую мы ложь должны раскрыть.

Как бы ни били, говорите правду,

А бить нас будут, очень крепко бить.

И в этой мрачной, человеческой юдоли,

Все сорок клятвою скрепили свой союз.

Не ведая всей скорбной своей доли,

На плечи взяли неподъёмный груз.

Но правда принесла им мало проку,

Не дав нам утром и глотка воды,

Эти садисты с лицами порока,

Нас окунули в марево беды.

…Людей избитых, как известно, лихорадит,

Нас без воды пытали часов семь.

И многие взмолились:– Бога ради!

Когда же ад закончится совсем?

Поодиночке их из камер выводили,

А возвращали сгусток боли, плоть

Истерзана, они с ума сходили,

Помилуй души грешные, ГОСПОДЬ.

– Где динамит? – Садисты вопрошали,

И избиеньям не было конца.

Так сорок <<���вечников>> чистилище познали,

Не потеряв ни ЧЕСТИ, ни ЛИЦА.

…Меня подняли- я стоять не в силе,

И с бранью потащили на допрос.

– Где динамит? – С пристрастием спросили,

Задав один единственный вопрос.

О том, сколько продлилась эта пытка,

Моё сознание запомнило едва.

Сменяясь, стража <<���вторила>> попытки,

Пытаясь выбить из меня слова…

Мне предлагали то смягченье срока,

То били, наказанием грозя,

Я б отдал душу с радостью порочной,

Чтоб этот динамит им показать…

…Когда пять лет спустя, проведши в одиночке,

Я Скайсель Джека мимоходом повстречал,

Я содрогнулся, как гигант дошёл до точки,

Меня узнав, он тихо проворчал:

– Ты славный парень, Стэддинг, не сфискалил,

Ему шепнул я, что не знаю ничего.

Он улыбнувшись, <<���подмигнул>>, мне:-Знаю….

Неужто убедили и его?

Все эти годы костью в горле было

Властям тюремным мысль, что динамит

Моё сознанье в тайне сохранило,

И мною он действительно зарыт.

Первые дни мне в одиночке жутко было,

Лишь сторожей вещала смена час.

Свет робкой слизью проникал в МОГИЛУ,

А мысли в страхе путались подчас.

Я был ПОЖИЗНЕННЫМ, и сердцу было ясно,

Коль чудом не создам я динамит,

Начальник в заблуждении опасном

Меня до смерти в камере сгноит.

Я мало спал, мой мозг работал много,

Чтобы с ума внезапно не сойти,

Но размышленья были так убоги,

Что мне пришлось игру ИЗОБРЕСТИ:

…Закрыв глаза, путём воображенья

Я возводил в квадраты сонмы чисел,

Я их делил, слагал и в умноженье,

Высот не малых в общем -то достиг.

Я шахматную доску в мыслях строил,

И скоро начал проводить турнир.

Но утомительно играть с самим собою,

Без состязательности скучен этот мир.

Время давило… длилось бесконечно,

И чтоб хоть чем-нибудь себя занять,

Как мог, старался я РАЗБАВИТЬ вечность,

И с мухами стал в камере играть.

Представив зрительно на стене границу,

Старался, коль нарушили, поймать.

При этом нужно было ухитриться

Невольно не поранить, не помять.

Я отводил им время со старанием,

И вскоре начал чётко понимать

Характеры, манеры, их сознание,

Когда и кто хотел со мной играть.

Но вскоре это тоже надоело,

И я невольно обратился в слух.

Я слабый стук и раньше то и дело,

Попеременно ощущал вокруг.

Постукиванья неизменно прерывались

Злым и бессильным рёвом сторожей.

А когда очень им настойчивы казались,

Не ведала их ярость РУБЕЖЕЙ.

Мои СОСЕДИ: Эд Моррель и Оппенгеймер,

Создали азбуку и ГОВОРИЛИ всласть.

Смирительной рубашки им, наверно,

Не раз пришлось изведать… вот напасть.

Я столько сил потратил, разбирая,

По слабым стукам разговоров вязь.

Что нетерпеньем скоро стал сгораем,

И всё же вскоре тайна поддалась.

Профану в общем может показаться,

Что ОДИНОЧКА- вот он -зла предел.

Но ведь ещё возможно издеваться

Над теми, кто пожизненно сидел.

…Рубашка, жажда, голод и побои,

Вот перечисленных УТЕХ расклад.

Но только за ОБЩЕНИЕ ЖИВОЕ,

Пойдёшь на всё и будешь очень рад.

И вот я простучал: -Алло, приятель!

– Кто ты? – с задержкой мне пришёл ответ.

Ведь даже в одиночке обитатель,

Боится провокаций, лжи и бед.

Представился, как мог я неумело,

Но моя СЛАВА и сюда дошла.

А потому был в круг их принят смело,

Вот дар, что мне судьба преподнесла…

Мы долго в эту ночь проговорили,

Общение -связующая нить.

Но ненароком стража разбудили,

Он поспешил о СТУКЕ доложить.

…Нас ПЕЛЕНАЛИ мстительно и злобно,

И сутки я в рубашке пролежал.

Но только случай выдался УДОБНЫЙ,

Всю жизнь свою соседям рассказал.