Полковник Сергей Баранов - ФСБ в смокинге. Обратная сторона спецопераций

– Держи, – Султан поставил на стоящую рядом тумбочку кружку с чефиром и протянул Игорю только что вытащенный откуда-то лист бумаги, а вернее, его обрывок, и ручку.

– Что это?

– Пиши номер хаты, фамилию, имя, статью… Написал? Давай сюда.

С этими словами он подошел к запретке, открыл окно и просунул туда руку. Через минуту он уже сжимал в ладони толстую веревку, к середине которой был привязан плотный шерстяной носок черного цвета – «бандяк». Султан свернул принятую от Игоря бумажку в носок и еле слышно сказал Антохе:

– Удочку дай.

В ответ тот вытащил из-под нар длинную палку и протянул ее Султану. Вор зацепил за конец палки веревку с носком, выставил ее в окно и куда-то протянул. Игорь обратил внимание на веревку за окном – она была очень длинной и толстой, и по всей длине на ней были завязаны огромные петли. И, стоило Султану вытянуть веревку за решетку, как из соседней камеры высунулась такая же длиннющая «удочка», поймавшая веревку за свободную петлю и перетянувшая ее к себе.

– Ну все, – подытожил Султан.

– Что, все? – недоуменно посмотрел на него Демон.

– Эта веревка, – пояснил Султан, – называется «конь», а ее движение вдоль всей тюрьмы – «дорогой». Таким образом, заключенные и камеры сообщаются между собой. В этом носке передаются записки, телефоны, еда – в общем, все, что хочешь передать…

– Это что ж, в любую камеру посылка дойдет? – уточнил Игорь.

– А то. Вся тюрьма конем опутана. Так вот обязательно, входя в камеру, сообщить о себе смотрящему, что ты только что и сделал…

В это врем в соседней камере письмо Игоря приняли. Человека, развернувшего послание в носке, звали Сергей Сергеевич Рабочих или просто Робот. И его удивлению не было предела, когда он прочел содержание записки. Резко вскочив с нар, он подбежал к дверной «кормушке» и постучал в нее. Дежурный сразу ответил на стук.

– Чего?

– Заявление на адвоката примите…

– …Что звал-то? – вяло спросил адвокат Северин, глядя спустя два часа на Робота, сидевшего напротив него в кабинете следователя в СИЗО.

– Срочно свяжись с Соболем и передай ему, что Демон в 62-ой сидит.

– Передам, только боюсь, что оперативно он эту информацию к исполнению не примет.

– Это еще почему?

– А он заезжает завтра на месяц в сей «Отель Атлантик».

– Нахрена еще?

– Не знаю. Маркел приказал Колесникову, он и сделал.

– Ладно, неважно. Главное, передай…

Конечно, будь Игорь в памяти, он бы не сделал того, что сделал, но судьбе было угодно распорядиться именно так, а не иначе.

18-летие Оксаны Маркеловой, дочери первого зама начальника УФСКН Леонида Юрьевича Маркелова, решено было отмечать в самом фешенебельном ресторане Самары – «Искра». Народу собралось великое множество – в основном, конечно, из провинциального, но весьма заносчивого местного бомонда. Здесь были должностные лица Самарского ЗакСа, полиции, прокуратуры, бизнесмены и еще масса разной псевдо-знатной челяди. Был там и Дима Костенко.

БМВ генеральского сына подъехала к ресторану около 7 часов вечера. Дима, «как денди лондонский одет», вышел из машины в легком флисовом пальто, наброшенном на шее длинном шелковом кашне, держа в руках красивый подарочный пакет с айпадом внутри. Пока Дмитрий дошел от машины до ресторана, мелкий иней успел украсить его пальто и волосы, отчего появление генеральского отпрыска перед глазами юных светских львиц стало еще более эффектным.

– Дима! – восторженно воскликнула именинница, целуя в щеку дорогого гостя.

– Ксюшенька, с Днем Рождения тебя! Долгих лет, счастья, любви… – учтиво улыбаясь и глядя ей в глаза, говорил Дмитрий. Маркелов, давно мечтавший увидеть в генеральском сыне зятя, с одобрением лицезрел эту сцену. Наконец решил лично подойти к дорогому гостю.

– Димочка, здравствуй.

– Здрасьте, дядь Леня, – на людях Дима старался не афишировать коррупционных связей с другом отца и панибратски с ним не общаться.

– А почему папа не приехал?

– Он передает Вам и Ксюшеньке свои искренние поздравления, но присоединиться ко мне не смог. Вы же знаете – как всегда, масса работы…

– Ну ничего страшного, попразднуем без него, – хохотнул Маркелов. – Димочка, присаживайся к Оксане поближе.

– Дядь Лень… – Дмитрий попытался напомнить Маркелову про разговор, но тот по взгляду все понял и опередил его вопрос:

– Да, да, попозже подойду, поболтаем… – И, лукаво глядя в сторону дочери, добавил: – И о любви, и обо всем остальном…

Следующие два часа Дима слушал милый голос Ксении, говорившей, к ее великому сожалению, сплошные глупости. Конечно, за этими глупостями слышалось совершенно очевидное ее желание стать ближе к Диме во всех смыслах, но в настоящее время объект ее мечтаний был настолько занят проблемами своего отца, что не обращал на подругу детства практически никакого внимания, лишь изредка поддерживая спичи и произнося здравицы в честь именинницы.

Наконец наступил долгожданный перекур, и Дима, держа Маркелова под руку, вышел на улицу.

– Ну, – нетерпеливо заговорил юноша, – что хотел рассказать? Колись давай, видишь же, весь вечер сижу как на иголках…

– Ты понимаешь, я же человек порядочный. Вот решил отработать последний транш. Помнишь наш последний разговор относительно Соболевского?

– Глупый вопрос, Леня, – жестко ответил Костенко-младший. – Я последние дни только об этом и думаю…

– Ну так вот. Субъект этот у меня сейчас.

– В смысле?

– В прямом. Он через человека обратился, попросил его спрятать на пару месяцев. Наплел мне какую-то хренотень про то, что его рогатый муж какой-то ищет, но я-то сразу понял – врет. Прячется он, но не от рогатого мужа, а от кого-то настолько серьезного, что для пряток канает только тюрьма. Я, конечно, виду не подал, прикинулся, что впервые его вижу и слышу, а сам, вишь, к тебе сразу…

– Молодец. И что? – за внешней холодной сдержанностью генеральского отпрыска не видно было того количества переполнявших его эмоций, которое могло сравниться только с количеством капель воды на самой глубине Марианской впадины.

– А то, Дмитрий Анатольевич, что теперь этот субъект в моих, а значит, твоих руках, и ты волен делать с ним все, что тебе заблагорассудится… И что?

– Что? – Костенко-младший, казалось, окончательно ушел в себя.

– Какие, спрашиваю, будут приказания?

– Мне надо кое с кем посоветоваться, – бросил Дмитрий и устремился к своей машине. Майор решительным жестом остановил его.

– Слушай, ты меня-то не обижай. Моя дочь ни причем, а потому сделай мне одолжение. Услуга за услугу – ты скрашиваешь праздник моей дочери, а я за это обещаю тебе, что твой субъект никуда не денется до завтрашнего утра и далее, пока ты – и только ты – не примешь по нему решение. Договорились?