Полковник Сергей Баранов - ФСБ в смокинге. Обратная сторона спецопераций

– Я согласен, но у меня один вопрос.

– Слушаю?

– Если у меня амнезия, то откуда я помню свою фамилию, статью, отдельные вехи биографии?

– В том-то и дело, что отдельные. Мы ввели Вам небольшую дозу препарата, пока Вы находились в коме. Как видите, свой положительный эффект даже такая маленькая доза уже оказывает.

– Что ж, выбор у меня невелик… Пожалуй, в свете произошедшего за последний месяц это худшее из всего…

– Не все так плохо, уверяю Вас. Вот, подпишите некоторые бумаги, а я подготовлю распоряжение о переводе Вас в стационар.

Положив перед Демиховым папку с документами, доктор удалился из кабинета и поспешил доложить о разговоре заместителю начальника изолятора.

– Он согласился? – глядя на врача исподлобья, спросил Козырев.

– Согласился.

– Вот и отлично. Когда планируешь закончить свой эксперимент?

– Думаю, для полного восстановления недели будет достаточно.

– Хорошо. Готовь все свои причиндалы и начинай. Дня через 3—4 куратор будет на месте. Иди.

Минут через 10 после ухода врача дверь кабинета Козырева открылась, и на пороге появилась фигура генерала Костенко.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – доселе угрюмый и неразговорчивый Козырев вытянулся по струнке при виде своего бывшего боевого командира.

– Привет, привет. Ладно, не вскакивай. Я ведь тебе уже не командир, а ты мне не подчиненный.

– Обижаете, Анатолий Дмитриевич. Бывших в нашем деле…

– Что ж, спорить не буду. Ну раз так, давай по коньячку и поболтаем…

Через полчаса задушевная беседа перешла в деловую.

– Слушай, Олег, мне твоя помощь нужна.

– Я весь внимание.

– У меня неприятности. Ты Соболя Леню помнишь?

– Конечно.

– Он у тебя сейчас.

– ???

– Это проверено. Так вот мне нужно, чтобы он… ну, в общем, освободился, что ли.

– Хм… Сложно вообще-то, но я постараюсь ради Вас, Анатолий Дмитриевич. А что случилось? У Вас с ним дела остались?

– Да, в некотором роде. Что ж, скрывать от тебя не буду. После того случая,.. ну ты помнишь, в Толстой-Юрте в 99-ом году… В общем, он вбил себе в голову, что я во всем виноват, и предпринял ряд попыток меня устранить…

– Вы планируете нейтрализовать его? Может, проще осуществить это у нас?

– Ну что ты из меня какого-то палача делаешь? Не собираюсь я никого нейтрализовывать. Так, побеседую, максимум – выкину за 101 километр, и всего делов. Олежек, вы же для меня все как дети. О какой нейтрализации ты говоришь?

– Простите, Анатолий Дмитриевич, совсем с этой профессией осатанел… Как у Вас-то? Как семья? Как сынуля?

– Да все в норме, спасибо, Олежек… А давай-ка выпьем за наше чеченское боевое братство, за те дни. Чтобы не повторился больше этот кошмар… Так, значит, я могу на тебя рассчитывать?

– Конечно. Только и у меня к Вам новость имеется.

Костенко удивленно вскинул брови.

– Ко мне вчера Игорь Демихов поступил…

– Да ну?! Он как, за что? А увидеть его можно?

– Он по 205-й за терроризм, на десяточку. А вот насчет увидеть проблема, у него амнезия. Вот начинаем его лечить сейчас экспериментальным путем.

– Послушай, Олежек, как только он будет в форме, дай мне, пожалуйста, знать. Для меня важно будет с ним поговорить.

– Как прикажете, товарищ генерал!

После ухода генерала Козырев вновь вызвал к себе Ливадного.

– Алексей Алексеич, сможешь ускорить лечение Демихова?

– Постараюсь, если нужно, но вообще-то есть медицинский план, всему, как говорится, свое время. А что за спешка?

– Небольшая утечка информации… А вообще это не твое дело. Значит, сможешь?

Прошло еще минут 10, и на месте Ливадного уже сидел Соболевский.

– Он обо всем знает.

– Твою мать, он что, по пятам за мной ходит, что ли?

– Не знаю, мое дело сообщить тебе.

– Это плохо. А что Ливадный сказал, сможет ускорить?

– Сказал, что постарается. А ты давай, свяжись с волей и начинай почву подготавливать. Все быстро должно пройти, чтоб пуля просвистеть не успела – от побега и до…

– Понял. Сегодня же свяжусь со следаком.

Подполковник Юрий Ильич Кирсанов для своих 45 лет выглядел весьма моложаво и подтянуто. И этот внешний вид в значительной степени дополнял его недюжинные интеллектуальные способности, за что его ценил не только сам генерал Костенко, но и его 40-летняя супруга. Эффектная блондинка Олеся Костенко, правда, не могла похвастаться большим количеством свободного времени – все-таки основную его часть она проводила на глазах у мужа, – но раз в неделю пару часов своему любовнику уделяла. Искать кого-то моложе или из другого круга у Олеси не было ни желания, ни возможности – Кирсанов-то практически всегда был рядом с сиятельным супругом, да и устраивал ее и как постельный партнер, и как неглупый и галантный кавалер (солидный возраст подполковника давал о себе знать). Их связь продолжалась уже 17 лет – с того момента, как ее оставил по-настоящему любимый и, наверное, единственный настоящий мужчина в ее жизни, в отношении которого она была уверена – он живет ради нее, и их взаимные чувства слишком прочны, чтобы не выдержать испытания разлукой. Да, Олеся слишком сильно любила Демихова. Настолько сильно, что даже столь длительное расставание не смогло деформировать или видоизменить ее чувства. Но в последнее время она стала задумываться о том, что больше не увидит своего единственного – слишком много времени прошло с их последнего свидания, вестей от любимого не было, а ее биологические часы пошли на убыль. И мысли эти очень ее тяготили. Тяготили и отношения с сыном, который все больше тянулся к Костенко, даже не подозревая о том, кто его истинный отец. От всех этих грустных мыслей ее в какой-то степени и спасал Юрий Кирсанов. Он знал о ее отношениях с Игорем еще со времен первой Чеченской, хранил ее секреты очень трепетно и пытался время от времени заменить Олесе ее возлюбленного. Правда, пытался сделать это лишь поначалу. С течением времени их обоих стали устраивать взаимно не обременяющие отношения формата «любовник-любовница», в которых каждый получал то, в чем нуждался.

Что же касалось отношений Олеси и Костенко, то вообще трудно было сказать, что таковые были. 18-летней девчонкой стреляный воробей Костенко забрал Олесю с рабочей окраины Оренбурга, заменив (а, вернее, постаравшись заменить) ей все – мужа, любовника, подружек, свет… Он, по сути, приложил все усилия, чтобы лишить ее воли и способности принимать решения самостоятельно. А она хорошо играла роль его послушной игрушки.

Конечно, Игорю было известно, что в Самаре генерал Костенко, его бывший боевой командир, воспитывает его ребенка. И конечно, его это не могло оставить равнодушным. Он тянулся и к Олесе, и к Диме всем сердцем, читая ее редкие письма и рассматривая присланные фотографии. И конечно, он предпринял ряд мер для воссоединения со своей семьей. Но об этом позже…