Вадим Пряхин - Собрание сочинений. Том I

Но через какое-то время Дмитрий Викторович с удовлетворением отметил, что Оля, в отличие от Олега, очень внимательно слушает его объяснения и задаёт всегда дельные вопросы, если ей что-то не понятно. Парень же то и дело со скучающим видом посматривал на часы и оживал лишь тогда, когда наставник откладывал в сторону карандаш со словами: «На сегодня хватит, друзья мои. Теперь можно и по домам!»

А оставшись один на один с кульманом, он каждый раз очень остро чувствовал, что ему не хватает сейчас творческого вдохновения и уверенности в себе. Он хорошо понимал, что ему самому до сих пор необходима помощь Копылова, к которой он уже успел привыкнуть. И всегда принимал её как должное. Дмитрий Викторович нисколько не сомневался в том, что начальник отдела всегда ставит свою утверждающую подпись в графе «ведущий конструктор» автоматически, совершенно не проверяя чертежей. И теперь Юрий Петрович будет полагаться на его опыт так же, как раньше полагался на опыт Копылова. Однако сам-то он отнюдь не был уверен, что в его чертежах нет ошибок. И потому решил показать вечером общий вид и основные узлы только что разработанной установки Людмиле Леонидовне или отцу.

Она ушла на днях в декретный отпуск, а Юрий Копылов перешёл работать в другой отдел. Так что должность начальника конструкторской бригады на сегодняшний день оставалась вакантной.

Как и ожидал Дмитрий, Людмила Леонидовна и в общем виде, и в пояснительной записке с расчётами обнаружила несколько серьёзных ошибок. «Как хорошо, что я показал чертежи и записку сначала ей, – подумал он, – а не отцу». И запрятал их в передней, чтобы они не попались ему на глаза, когда он придёт с работы.

– Мне кажется, – взволнованно говорила Людмила Леонидовна, – что главный твой недостаток в отсутствии уверенности при разработке, а она приходит с годами. И тебе необходимо как можно скорее восполнить все пробелы в знаниях. Но я успела заметить, Дима, что ты подходишь к разработке новаторски. Не могу пока сказать наверняка, но не исключено, что ты склонен к научной работе. Поработай ещё годик за доской, а затем и в аспирантуру. Это было мечтой всей моей жизни. Да и отец твой всегда к этому стремился… Однако ни у меня, ни тем более у него не было возможности поступить в очную аспирантуру, а заочная мало что даёт. У Виктора Парамоновича огромная административная текучка, а у меня – малыш… Так что нам, видимо, уже поздно думать о защите диссертации. Вот тебе, Дима, дерзать сейчас – самое время. Будешь в нашей семье первым кандидатом наук!

– По правде говоря, я ещё не думал всерьёз о науке. Мне кажется, что я для этого ещё не созрел…

– Так всегда бывает: сначала кажется, что рано, а потом становится уже слишком поздно. Тебе ведь уже около тридцати. Это отнюдь не юношеский возраст. К примеру, в Китае ещё в начале XIX века средняя продолжительность жизни была тридцать пять лет, а в некоторых африканских странах и того меньше. У нас же в СССР ты имеешь право до этого возраста поступать в очную аспирантуру, не говоря уже о заочной… Решайся быстрее, но помни, что это не такое простое дело, как может показаться на первый взгляд. Не думай, что захотел и сразу же поступишь. Несколько попыток могут быть и неудачными. А когда поступишь, то будет ещё труднее – выбор темы, проведение теоретических и экспериментальных исследований по своей методике, увязка теории и эксперимента…

– Но согласитесь, Людмила Леонидовна, что сейчас мне нужно, прежде всего, зарекомендовать себя в отделе хорошим инженером, а уж затем – всё остальное. Ведь не бегать же мне каждый раз к вам на консультацию. А вдруг об этом кто-нибудь узнает? Засмеют!

– Ну вот и сосредоточься полностью на работе конструктора. Однако не затягивай и с аспирантурой…

Вошёл Виктор Парамонович, и разговор оборвался.

– Дима! Сегодня со мной разговаривал Юрий Петрович. Он хочет предложить тебе быть начбригом. И я категорически возражал. Как ты считаешь, прав я или нет?

– Конечно же, прав, папа! Какой из меня сейчас начальник бригады? Нет ни достаточных знаний, ни опыта…

– В передней я наткнулся на твои чертежи и расчёты с Люсиными пометками. Их нельзя запускать в производство – они ещё очень сырые и с грубыми ошибками. Это свидетельство того, что ты ещё пока не стал настоящим разработчиком.

– А тебя, Люсенька, – он повернулся к жене, – я прошу не помогать больше Дмитрию. Пусть сам до всего доходит и каждую минуту чувствует на себе груз ответственности. Всю жизнь с няньками не проживёт!

Дмитрий вспыхнул, но сразу же сник, так как ему нечего было возразить отцу.

– А на должность начальника бригады я рекомендовал Копылова. Думаю, что уговорю его вернуться в ваш отдел. Конечно, Симагин и Копылов будут жить как кошка с собакой, но всё-таки сработаются – дело и план заставят. Ведь они должны хорошо понимать, что производство прежде всего. А взаимоотношения – это, в конце концов, не более чем лирика. Да и тот и другой не девицы красные. Как-нибудь разберутся!

С возвращением в отдел Юрия Степановича всё вошло для Дмитрия в привычное русло. Было теперь и кому проверять его чертежи, и кому консультировать.

Оля и Олег сразу же заметили, что их наставник вздохнул с облегчением и с ними держится теперь не так скованно, как прежде. Правда, реагировали они на это по-разному. Оля всегда очень болезненно воспринимала любой, даже ничтожный, просчёт Дмитрия Викторовича, а Олег, наоборот, никогда даже не пытался скрыть своего злорадства и не упускал возможности поехидничать за его спиной. При этом, как правило, своё недовольство изливал Оле, так как отлично понимал, что она его не выдаст.

Она долго терпела всё это, но однажды не выдержала и взорвалась:

– Ты ещё сам ничему не научился, а других критиковать горазд. Изделие разработать – это тебе не картошку в мундире печь. Посмотрим, чего ты добьёшься в его годы!

– Кончай зудеть, Олька! И без тебя тошно. Надоело мне всё это! – розовое, упитанное, но вместе с тем какое-то рыхлое и апоплексическое лицо Олега исказилось неповторимой отвратительной гримасой.

Оле казалось в эту минуту, что будь она парнем, не задумываясь, плюнула бы в это лунообразное лицо или свалила бы его ударом кулака. Но она была всего лишь худенькой и слабой девушкой, которая отлично понимала, что защитить своего наставника может только словом.

– А почему ты только при мне поливаешь нашего ведущего? При свидетелях ничего не говоришь? Наверное, подзатыльника боишься?

– Зачем я ещё где-то буду об этом говорить? Все и так понимают, что денежки он получает немалые. Стало быть, и отдача должна быть соответствующей. Это с меня особого спроса быть не может. Я за восемь червонцев ломаться не собираюсь!