Геннадий Мурзин - Псы одичалые. Уральский криминальный роман

– Будто невинные девочки… На выданье, – мечтательно произнес он.

– Кто? Где? Кто и на каком «выданье»? – Фомин дико вращал глазами и ничего не понимал.

– Да, о яблоньках я, что в сквере напротив. Как они хороши в эту пору! – Чайковский вздохнул. – Обидно, что слишком срок их цветения мал: еще пару деньков и лепестки окажутся на земле, пожухнут, и унесет их ветер в дальние края.

Фомин продолжал недоумевать.

– В лирики записался? Пора бы и скинуть оболочку курортника.

Чайковский, не обращая внимания на непривычное поведение Фомина – старого, доброго и верного боевого товарища, – сел за стол.

– Ну-с, господа, что мы имеем?.. Слушаю, майор Фомин.

– Да ни хрена мы не имеем! – все еще горячась, откликнулся тот.

– Ах, как ты не прав! Во-первых, прокурор Тушин подписал постановление о возбуждении уголовного дела по факту убийства начальника уголовного розыска.

– А еще имеем над собой начальничка, – ядовито добавил Фомин.

– Верно, друг. Создана оперативно-следственная бригада и возглавляет ее, как и положено по закону, старший следователь по особо важным делам областной прокуратуры Алексеев. Не горюй, что сейчас мы всего лишь на подхвате. Это, может быть, даже и лучше. Избежим каждодневного промывания мозгов, как минимум.

– Да уж… Только что разговаривал по телефону с Алексеевым. Зануда, чувствую, каких мало…

– Ты это брось…

– И «бросать» нечего. Ты, говорит, почему до сих пор не вышел на убийцу? А откуда я его возьму. Видишь, как все для него просто: пришел, увидел, задержал. И доставил пред светлые очи следователя.

– Теперь понятно твое буйство.

Чайковский ёрничал. Фомин же этого не замечал.

– Была нужда. Есть у меня проблемы и поважнее.

– Какие, если не секрет?

– Злюсь из-за Маврина. Мы с ним школу милиции вместе заканчивали. Способный. Семьями дружим… Теперь вот пришлось собственноручно препроводить прохвоста в ИВС. Завтра заканчиваются третьи сутки, надо будет предъявлять обвинение, без результатов экспертизы – никуда.

– Привет, мальчики, – прямо с порога затараторила Орлова. – Я не ослышалась, нет? Что-то вы тут про экспертизу?

– Спасительница ты наша, Зинуля, – изображая истинного джентльмена, Фомин галантно приложил свои уста к миниатюрной женской ручке.

– Я должна вас огорчить…

Фомин сразу встрепенулся.

– С анализами что-то?

– Нет, с анализами все в порядке…

– Ну, слава Богу, – оба офицера облегченно вздохнули.

– Я подготовила экспертное заключение: пистолет Макарова, из которого был убит начальник УгРо Лаврентьев, (хотя и спилен номер) – это табельное оружие Маврина. Это – во-первых.

– А что же тогда во-вторых? – спросил Фомин, сделав стойку, очень сходную с той, которую делают гончие, почуявшие добычу.

– Во-вторых, господа офицеры, на пистолете обнаружены не только пальчики Маврина.

– Чьи же еще? – чуть ли не в голос спросили оба.

– Свежие отпечатки пальцев лица, о котором я понятия не имею.

– Тогда – делай же что-нибудь! – воскликнул Фомин.

– Всенепременнейше, господин майор. Подготовила официальный запрос в Московскую центральную картотеку. Вполне возможно, что они там уже имеются. Если так, то нам скоро точно скажут, чьи эти пальчики.

– Тащи сюда официальное экспертное заключение, Зинуля, а я пока душу потрясу моего негодяя.

– Остынь, Фомин. Не пори горячку. Как бы нам самим не повытряхивали душу. Чую беду…

– Беда – не беда, но неприятность налицо.

Теперь и Чайковский стал проявлять нетерпение.

– Говори, Зинуля, не томи наши души.

– Она такая, – проворчал себе под нос Фомин.

– Дорогая ты моя, – Чайковский умоляюще глядел на женщину, – выкладывай все. – Фомину при этом незаметно погрозил кулаком. – Замолчишь ли ты, наконец?

– Молчу. Нем, как рыба. И даже больше, – Фомин стал постепенно входить в свое обычное слегка ироничное состояние.

– Маврин заявил отвод мне, как эксперту.

Теперь и Чайковский, кажется, начал терять самообладание.

– Что за чушь? Не верит в твою компетентность? Какие мотивы выдвигает?

– Он полагает, что не смогу быть объективной, так как лет пятнадцать назад я работала некоторое время непосредственно под его началом и могла затаить обиду. Так что…

– Вот мерзавец! – возмутился Чайковский.

– И я того же мнения, – все-таки вставил Фомин.

– Капитан Орлова, – Чайковский перешел на официальный тон, – чтобы через две минуты на моем столе лежало твое заключение. А с его отводом знаешь, что я сделаю?

Фомин хихикнул.

– Не стоит. Бумага жестковатая. Невзначай можешь и порезать кое-что из интимного.

Орлова же ответила:

– Слушаюсь, господин полковник. Как хотите…

Она повернулась и вышла из кабинета. Потом вернулась.

– А вы не забыли, мальчики, что он имеет на то полное законное право, а?

Фомин состроил на лице обиженную гримасу.

– За кого ты нас принимаешь, милочка?

– За отпетых болванов, а за кого же еще?

Она заливисто рассмеялась.

Фомин угрожающе встал.

– Ну, Зинуль, ну, погоди! Отольются мышке кошкины слезы.

Орлова, все еще смеясь, вышла из комнаты и потому не могла слышать последних слов Фомина.

Смех – смехом, идя к себе, думала Орлова, но история, кажется, начинает приобретать дурной оборот. И никто не может сказать, чем все это закончится. Во всяком случае, решила она, открывая ключом входную дверь своей лаборатории, надо немедленно по факсу отправить запрос в Москву: любопытно, кто еще держал в руках табельное оружие Маврина? И еще: какая во всем этом роль Маврина? Убийца? Нет, не похож он на злодея. Если не он, то кто? И как табельный пистолет мог оказаться в чужих руках. Похитили? Пусть так, но тогда новые вопросы: почему не заявил; почему молчит? Нет, тут явно много странного и совершенно непонятного. Где-то случайно обронил? Не заявил о потере, потому что боялся ответственности? Возможно все, но не в этом случае. Маврин – человек опытный и добросовестный. И ему ли не знать, какую опасность представляет находка-пистолет, попади в недобрые руки? Вспомнив о своих «мальчиках», слегка поседевших вместе с ней, подумала: «Ох, не завидую им. Потрудиться придется изрядно, чтобы прояснить это загадочное убийство».

Дверь противно завизжала, и в ее проеме показался полковник Чайковский. Лицо его полыхало от возбуждения.

– Нет, ты только представь, Зинуля, – с порога завозмущался он, входя в экспертно-криминалистическую лабораторию, где Орлова копошилась над химическими анализами, – какие у начальства способности! Как умеет с самого утра испортить настроение подчиненным!