Геннадий Мурзин - Псы одичалые. Уральский криминальный роман

– Обижаешь, начальник, – Фомин стал переходить на свою обычную манеру общения.

– Мало ли… Мог и забыть о формальностях.

На другой день, прямо с утра в кабинете старшего следователя по особо важным делам областной прокуратуры Алексеева собралась в полном составе оперативно-следственная бригада.

Начал оперативное совещание хозяин кабинета.

– Итак – минуло семь дней, как был убит начальник УгРо, а что мы имеем, Чайковский?

– Мы имеем… Надеюсь, Илья Захарович, то, что известно каждому, не стоит докладывать?

– Разумеется.

– Два дня назад в СИЗО я побеседовал, так сказать, неформально с Мавриным…

– Без протокола? – уточнил Алексеев.

– Так точно. По-товарищески. В результате появились детали, проливающие некоторый свет на странности в поведении задержанного…

– Короче! – оборвал его Алексеев.

– Я в погонялах не нуждаюсь, Илья Захарович, – столь же жестко отпарировал Чайковский.

– Ну, извини.

– Установлена причина, по которой Маврин молчал, отказывался отвечать на вопросы следствия, – личная.

Алексеев недоуменно посмотрел в его сторону, но промолчал, а лишь встал, вышел из-за стола и подошел к окну.

Чайковский продолжил:

– Ситуация такова…

– Со слов Маврина, – уточнил со своего места Фомин.

– Ситуация такова, – повторил Чайковский. – Маврин за неделю до убийства познакомился с девушкой, в ресторане, за обедом. Она сама подсела за его столик. Разговорились. Назвалась Юленькой, студенткой. Потом мило попрощались. Он дал ей свой служебный телефон. Тогда же, под вечер она сама позвонила ему, пригласила к себе, поужинать. Он – не отказался. Вечер в интимной обстановке изрядно подзатянулся. Короче, лишь утром проснулся в постели красотки. Спешно засобирался и совсем забыл, что при нем был пистолет. Не проверил. И только в автобусе обнаружил отсутствие пистолета. Похмельная голова не позволяла никак сообразить, где и когда исчезло оружие. Подумал: выкрали во время посадки в автобус. Толчея там была. Но на всякий случай кинулся назад, к Юленьке: авось, там выронил. Приехал. Стал звонить. Никто не открыл. Вечером выяснил, что эта квартира сдается внаем одной фирмой. Сдается на сутки, двои – не больше. Используя служебное удостоверение, в фирме выяснил: квартиру на день сняла некая Юрина Ксения Васильевна. Через паспортную службу нашел эту Юрину. Но это – не Юленька. Она пояснила: потеряла паспорт (а, может, выкрали) примерно с месяц назад. Сейчас у нее новый паспорт.

Фомин добавил:

– Маврин сам нарисовал портрет той Юленьки. Составлен на этой основе фоторобот, начали розыск. Надеюсь, через пару деньков взять ее.

Алексеев вернулся к столу.

– Почему не заявил о пропаже табельного оружия? – спросил он.

– Не хотел огласки.

– На что рассчитывал?

Чайковский ответил:

– Надеялся самостоятельно найти Юленьку. Не успел. Его взяли.

– Несуразица… Зачем в молчанку играть, если по уши в дерьме?

Со своего места встал Фомин.

– Разрешите, господин следователь?

– Разрешаю. Только зачем уж так-то, формально? Да, – Алексеев вытащил из стола лист бумаги, – на тебя – «телега». Непотребно ведешь себя с задержанным. Это и есть плоды неформального общения?

– Грешен. Но это не имеет отношения к делу, Илья Захарович.

– Не понял. Как не имеет? Любая крохотная деталь…

Фомин храбро прервал Алексеева.

– Позвольте мне все-таки рассказать?

– Все слушают тебя внимательно. Я – в том числе.

– Маврин любит жену…

– Поэтому лезет в постель к первой встречной, – съязвил следователь.

Фомин пропустил реплику мимо ушей.

– До безумия любит свою двойню – мальчика и девочку.

– Он рассказал?

– Нет, так знаю.

– Как «так»?

– Я очень хорошо знаю Мавриных. Дружим.

– С кем?! – Алексеев ничего не понимал.

– С Мавриным и всей его семьей.

– Ну, ребята, чем дальше в лес, тем больше дров. Семь дней я возглавляю оперативно-следственную бригаду и только сейчас, по случаю, узнаю, что один из нас на дружеской ноге с подозреваемым. Вы что? С ума, что ли, все посходили?

Алексеев повернулся к Чайковскому.

– И ты знал?

– Да.

– И вы, Зинаида Ильинична?

Орлова утвердительно кивнула.

– Нет слов! Сматерился бы, но тут дама.

Фомин своей шуткой попытался разрядить обстановку.

– А вы про себя.

– Нет, вы только поглядите, он еще и шутит! Наглость какая!

Заступилась Орлова.

– Не обращайте внимания, Илья Захарович, – это он всегда так.

– Как «так»?

– Чем сложнее обстановка, тем больше он шутит. Помогает – ему и нам.

Алексеев, кажется, стал успокаиваться.

– Хорошо. Оставим это. Продолжай, Фомин.

– А я, собственно, все сказал.

– А ты, собственно, еще ничего не сказал, – Алексеев стал подстраивать тональность под Фомина.

– Ладно… Повторю: Маврин готов на все, даже на червонец несвободы, но не готов и не будет готов потерять навсегда жену, особенно – детей. Из-за этого и молчал. Ночь, проведенная с юной красавицей, стала роковой. Не изменял он жене – никогда!

– Да, ситуация… Но ему же все равно придется давать показания. Он понимает?

– Понимает, – откликнулся Чайковский, – но рассчитывает, что мы его пощадим и не станем о нем везде трезвонить.

Алексеев замолчал. Встал и вновь подошел к окну. Достал пачку «Явы», вынул сигарету, зажигалку, щелкнул ею, закурил. И тут спохватился.

– Зинаида Ильинична, вы позволите?

– Вы хозяин…

– Мы можем воспользоваться таким понятием, как тайна следствия, и попробуем воспрепятствовать утечке интимной информации. Но я рассчитываю на сотрудничество… В конце концов, проблема не в его амурных делишках.

И снова в кабинете повисла тишина.

Наконец, Алексеев обратился к Чайковскому и почему-то на «вы».

– У вас все?

– Нет, есть еще информация к размышлению.

– И также с сюрпризами?

– Это уж как вы посчитаете… Вчера, при повторном осмотре места преступления найден свидетель, который, по всей видимости, видел убийцу. Не Бог весть что, но хоть что-то.

– Ты, полковник, имеешь в виду подростка?

– Именно.

– Допросил?

– Да. Вчера же.

– Надеюсь, в присутствии педагога?

– Обижаете, Илья Захарович: я ведь тоже иногда заглядываю в уголовно-процессуальный закон.

– Это так, но… Впрочем, извини… Что-то интересное?

– Кое-что.

– А именно?

– Если верить его словам, то предполагаемый убийца выше среднего роста, крепкого телосложения, был в кожаном пальто и кожаной кепке на голове. Он считает, что именно его иномарка красного цвета стояла за углом дома, на которой он, видимо, уехал. На вопрос, смог ли бы узнать, встретив его, парнишка ответил утвердительно.