Константин Кокозов - Царь Борис

В это время в избу через окно глянула, ища глазами Ольгу, и средняя сестра Маруся. Она помахала рукой, мол, пора, лошадь готова. Не прощаясь с сестрой, Ольга поднялась с лавки, продолжая бормотать под нос, отчитывая младшую Крюкову. Когда за старшей закрылась дверь, Дарья встала у окна и стала наблюдать, как сёстры с мужьями устраиваются на подводе. Минуту постояв так, вдруг вспомнив что-то, она быстро шагнула в другую половину дома и, собрав со столов немного съестных припасов, сложила их в чистое полотенце и выбежала во двор. Подвода с сёстрами и зятьями уже тронулась. Дарья окликнула их, и они остановились. Все, кроме Ольги, смотрели в её сторону. Когда она, добежав, протянула узелок, Маруся схватила почти на лету, поблагодарила, одновременно наказывая сестре посещать могилу отца. Дарья кивнула – стоит ли разговора, без того знаю, и долго махала рукой, пока подвода не спустилась с деревенской горы вниз, в долину маленькой речки…

Тысяча девятьсот двадцать седьмой год для Ивана и Дарьи Единых стал знаменательным. Конечно в их хозяйственном благополучии никаких изменений не виделось, жили, как все крестьяне, не как богатые, а как малоимущие, малоземельные. У них была лошадь, две коровы, одна из которых та самая Тереза, которую Дарья принесла в хозяйство как приданое. Имелось еще три овцы и небольшое поле. Да добавилось меньше десятины земли Силантия Крюкова, которую пока обрабатывал Иван. Об этой земле надо сказать особо, обратившись на несколько месяцев назад, ко времени похорон..

Когда сёстры Дарьи приехали из Ярославской губернии на сороковины по отцу, разговор пошёл об имуществе Силантия, что делать с ним, как поделить между сёстрами корову. По настоянию Маруси, Терезу сразу назначили Дарье, потому что ещё при жизни своей Силантий об этом открыто говорил соседке Митрофановне. А та и сообщила после похорон отца дочерям. Ольга сначала взбунтовалась, и всё время смотрела на среднюю сестру: как она – поддержит или поведёт себя по-другому. Не до конца высказав свою мысль, Маруся сразу остановила старшую сестру, сказав – не может быть, чтобы Митрофановна выдумала завещание отца, как говорит Ольга, по настоянию хитрой Пелагеи, всё равно надо его волю выполнить. Пришлось Ольге сомкнуть губы и рассерженными глазами смотреть по сторонам, успокаиваться А когда очередь дошла до остального имущества Силантия, а было у него ещё две овцы, изба, конечно, и земля, чуть больше полудесятины, Дарья тут сразу вышла из комнаты – как, мол, хотите, так и решайте. Посоветовались сёстры и решили предложить за отцовский дом Дарье оплатить им немного денег. А за землю отдавать в течение нескольких лет урожаем, за доли их, Ольги и Маруси. Овец же сёстры решили забить на мясо, чтобы отметить годовщину кончины отца.

Дарья отказалась выполнить предложение сестёр, по той простой причине, что у неё не было тех денег, которые они просили у неё. А что касается земли, сказала им, мол, тоже вы неправы. Нужна вам земля, нужен вам дом – вот и оставайтесь здесь. Живите и сажайте, и сейте, что заблагорассудится. Кто же будет вам давать денег за дом и за землю, если, говорят, скоро большевики отберут у крестьян и то, и другое, и будут создавать какие-то коммуны! А что касается дома, нам с Ваней, мол, он не нужен, продавайте, кому хотите.

Подумав и поразмыслив немного, – правда, Ольга постоянно дулась на младшую, старалась не слушать её слов, не вмешивалась в её рассуждения, не обращая никакого внимания ни на её присутствие, ни на её мнение, – согласились, что Ольге и Маруське следует выделить по овце. Годовщину отметить за счёт урожая, полученного с поля, а с домом и землёй повременить пока до лучших времён. Мало ли что случится впереди!..

3

Проводив сестёр, облегчённо вздохнули. После их отъезда Иван и Дарья по ночам спали в отцовском доме Дарьи. А Пелагея оставалась в своей пятистенке. Однако с самого раннего утра сын и невестка весь день находились с Пелагеей. Дарьин дом хорошо подходил для ночёвки. Надо было, чтобы в деревне видели: крюковский дом не пустует, молодожёны ходят туда. К тому же и Дарьино приданое – корову – привязывали на старом месте, поскольку во дворе Елиных места для неё не нашлось…

В июле двадцать седьмого года Дарья родила своего первенца – девочку. Назвали её Еленой, в честь покойной матери Дарьи. Ребёнок родился крупным, и, как утверждали повитуха и старушки-соседки, явился сущей копией своей бабушки.

Иван был на седьмом небе. В душе он всё-таки желал мальчика. Даже был уверен, что будет мальчик. Но, когда ребёнок появился на свет живым и здоровым, своё мнение переменил. Тем более, что деревенские бабы, собравшиеся в доме, обсуждая рождение нового человечка, судачили: если первый ребёнок – девочка, – это даже к лучшему: будет кому помогать матери да и других детей нянчить.«Ну, второй-то уж точно будет мальчик, – снисходительно думал Иван про себя. – Подрастёт, будет помогать мне по хозяйству. Уж везде его работать научу!». Он очень часто, входя в дом, если ребёнок спал, подходил к люльке на цыпочках, и, приоткрыв краешек шали, накинутой на люльку, – от мух и комаров, – долго смотрел, любовался девочкой, угадывая в ней то Дарьины, то свои черты. И если она во сне чмокала губами или хмурила почти невидимые бровки, он повторял её движения, тихо произнося при этом: «Ох, ох, кушать хотим! Ох, ох, на папочку сердимся!».

По вечерам же и ночам, когда девочка без конца плакала и не давала родителям спокойно спать, Иван недовольно переворачивался с одного бока на другой, и, если не получалось у Дарьи, вставал сам и старался успокоить дочку, расхаживал с нею на руках по избе. А если не помогало, значит, что-то тревожило ребёнка, Иван сердился на жену. Передавал ей ребёнка, приговаривая:

– Вот-вот, что значит не наша порода. Это у неё характер вырабатывается точно как у твоей сестры Ольги. Вечно рот раскрыт и языком мелет почём зря. Мальчик бы так не орал. Ты, Даруня, в следующий раз обязательно постарайся мальчика в капусте найти.

Но через год Дарья Силантьевна снова родила девочку. Назвали её Надеждой. При Ж6Н6 Иван не высказывал своего недовольства, но разочарование в душе всё равно сидело. «Да что же это такое, всё себе помощниц рожает, а обо мне совсем не думает, что ли? – рассуждал сам с собой Иван. – Неужели у Елиных только девчонки хорошо получаются? Ну вот у Крюковых всё девчонки. У всех моих дядей девчонки. Но почему у деда моего сразу четверо сыновей? Значит, может быть у Елиных и по-другому, по серьёзному?»

Второй девочке он дал имя сам. Может быть, приходила в его голову надежда на хорошую будущую жизнь?

4

Происходили в это время в деревне большие события. Организовали здесь колхоз имени Свердлова. Кто такой Свердлов, никто в окрестности толком сказать не мог, разве только, что был помощником Ленина и раньше его умер, но раз предложили александровские уездные власти, отказываться было не с руки, колхоз назвали. Так Иван записался одним из первых. Правда, пришлось отдать в колхоз всю живность – и лошадь, и коров всех подчистую, а следом и всё в придачу: телегу, хомут, седло, всю сбрую. Одна лишь радость, что самого назначили в новом колхозе пастухом, и поэтому он всё время мог видеть своих коров, свою лошадь. Кто знает, может быть, в колхозе-то девчонки вырастут и сытую жизнь и своё счастье найдут?