Людмила Козлова - Мой сын – ангел

Иво взял постель, занял верхнюю полку. Он с удовольствием улёгся головой к окну и расслабился. Состояние было странным – похожим на гриппозное. Он долго ворочался с боку на бок, не мог найти удобного положения. Всё мешало, всё было не так – и тонкое одеяло, и плоская поролоновая подушка и глухая плотная духота в вагоне. И всё-таки незаметно навалился сон.

Казалось, что идёт он тем самым коридором в квартире сестры Ларисы. Только коридор такой длинный – конца не видно. Пол жёлтый, узорный – паркетный, светится изнутри. По правую и по левую руку – открытые двери. Тоже красивые, из цельного янтарного дерева. Внутри – стоят резные кровати. На них в кружевных одеялах и подушках лежат люди – кто газету читает, кто яблоки ест, кто воду пьёт из цветной бутылки.

– Да это больница! – воскликнул Иво. – Зачем я сюда пришёл? Терпеть не могу болеть и лечиться!

Навстречу по коридору идёт сестричка в белом халате.

– Лариса, – взмолился Иво, – выпусти меня отсюда! Мне здесь нечего делать.

– Вот сдашь анализы, тогда выпущу, – пообещала она.

– Ну, какие анализы! Мне же ехать надо – домой!

Тут сзади догнал его санитар в голубом костюме, Он вёз какое-то сложное устройство – через стеклянные окошечки видна была сиреневая жидкость. Иво шарахнулся вправо и задел плечом этот агрегат. Конструкция рухнула, разбилась, жидкость разлетелась во все стороны, забрызгала одежду и лицо. Кожу зажгло. Иво провёл рукой по щекам, стараясь стереть капли, и проснулся.

Сразу понял, что у него жар. С трудом спустился на пол, обулся и двинулся в начало вагона – к проводнику. Температура оказалась высокой – почти тридцать девять.

– Иди, одевайся, – сказал проводник, – я вызываю «скорую». В Челябинске – остановка.

– Может, выпить аспирина и подождать, – предложил Иво.

– Не имею права. А вдруг у тебя скарлатина или дифтерия. Собирайся – поедешь в больницу. Там выяснят, что с тобой.

Состав уже приближался к Челябинску. Иво прошёл на своё место, накинул куртку, надел кепку. Его мутило, но ехать в больницу не хотелось. Во-первых, пропадёт билет. Во-вторых, неизвестно, сколько времени он потеряет. Кроме того, денег – в обрез.

На больницу он не рассчитывал. Но и ехать дальше больному тоже нельзя. А вдруг это что-то серьёзное.

Но всё-таки, он пожалел о том, что обратился к проводнику. Надо было попытаться справиться своими силами.

18.

«Скорая», светясь красным крестом, стояла прямо на перроне. Иво посадили в кресло позади шофёра, машина развернулась и направилась по привокзальной площади к улице, где пристроилась в густой рычащий поток автомобилей. И хотя на её крыше работала мигалка, увеличить скорость было невозможно – двигаться или стоять приходилось вместе с потоком.

Наконец, на повороте водителю удалось вырваться из железных тисков и свернуть на боковую магистраль. «Скорая» понеслась вдоль квартала – всё ниже и ниже. Замелькали стандартные для всех городов жёлто-серые «хрущовки». Под горой машина снова круто повернула, и дальше ехать пришлось уже по пустынной улице с деревянными домами.

Иво в который раз в своих скитаниях снова поразился сходству с родным городом. Инфекционная больница в Бийске тоже находилась в старом районе – среди хлипких деревянных домишек. А везли его именно в инфекционное отделение – до выяснения диагноза.

Машина остановилась перед длинным бетонным бараком. Иво поднялся на плоское крыльцо и вошёл внутрь. Слева оказалась стеклянная загородка. Там за столом сидела дежурная в белом халате.

– Ваш паспорт, – равнодушно сказала она.

Иво подал документ и, пока заполнялись бумаги, осмотрелся. Картина очень напоминала увиденный в поезде сон – длинный коридор и двери, двери… Вдалеке у окна стоял худой мужчина в больничном наряде – блеклой хлопчатобумажной рубашке и таких же штанах. От этой незамысловатой картины веяло безысходной тоской, скукой лечебных процедур, ожиданием врачебного обхода, запахом безвкусных обедов и ужинов.

– Куда я попал! Вот дурак! – подумал Иво. – Если ничего серьезного не обнаружится, сразу сбегу отсюда.

Дежурная, заполнив несколько бумаг, повела его сначала в подвал – в раздевалку, потом – в карантинное отделение. Это была обычная палата, отгороженная от общего коридора дополнительной фанерной дверью.

– Когда диагноз установят, – сказала она, – перейдёшь в общую палату. А пока побудь здесь. По коридору без надобности не шатайся – ты на карантине. Сейчас приду, измерю температуру, отберу кровь и мазки. Ужин тебе принесут сюда.

Иво присел на кровать поверх зелёного байкового одеяла, осмотрелся. В палате, видимо по причине карантина, была раковина с двумя кранами, зеркало и даже туалет, спрятанный в нише.

– Как в Европе! – удивился Иво. – Санитария – не придерёшься!

Он подошёл к зеркалу. На лице обнаружилось несколько тёмных пятен. Иво решил умыться, но пятна не исчезли. Когда вытирался полотенцем, заметил, что на одном из них появилась сукровица.

– Это сыпь, – понял он, – может, и вправду скарлатина. Господи, пронеси!

Вошла дежурная с пробирками. Иво показал ей пятна на лице, она подвела его к окну, внимательно рассмотрела кожу, поворачивая Иво то направо, то налево. И сказала почти весело:

– Слушай, да у тебя ветрянка! Ты что, в детстве не переболел?

– Нет, ветрянкой не болел.

– Ну, ты даёшь! Здоровый мужик, детскую инфекцию подхватил, – и она захохотала. – Такого я ещё не видела.

– А вот такой я не стандартный! – улыбнулся Иво. – Зря с поезда сняли – билет пропал. Сейчас уже к Новосибирску подъезжал бы.

– Да, тебе не повезло. Вернее, наоборот – повезло. А если бы это была дизентерия или дифтерия! Ну, кровь и мазки я всё равно у тебя возьму. Порядок есть порядок. И продержат тебя здесь, наверное, недели две. Пока не будут готовы все анализы. А температуры завтра уже не будет – останутся только болячки на месте сыпи. Они заживают долго.

Иво после разговора с сестрой успокоился. Про себя решил, что через три-четыре дня сбежит из больницы. Самая главная проблема будет – забрать паспорт и одежду из раздевалки. Её отдают только после выписки. Но Иво не сомневался, что придумает способ, как это сделать.

Через час появился врач. Это был веселый пожилой дядька. Его серые глаза лучились добротой, выражение лица сообщало о покладистом нраве. На шее у него висел прибор, который Иво называл «слушалкой», в кармане торчала медицинская ложечка, в руках – тонометр. Он бодро осмотрел пленника карантинного отделения, потрогал печень, живот, послушал сердце, лёгкие. Повернул лицо Иво к свету.

– Живот не болит? Голова? Глаза не ломит? Как горло? – спрашивал он и, не дожидаясь ответов, сам себе сообщал: " Всё в порядке, всё в порядке».