Людмила Козлова - Мой сын – ангел

– Мама, я обманул тебя – обещал вернуться, а сам… —слёзы катились по щекам Иво. – Мамочка! Прости меня, дурака!

3.

Иво не представлял, сколько прошло времени. Он потерял счёт своим попыткам выбраться наверх. Руки его стали чёрными от земли. Ноги заледенели от холода – склоны оврага, промёрзшие и присыпанные снегом, высасывали живое тепло из тела. Колени уже ничего не чувствовали.

– Эй, ты куда, скиталец? – услышал Иво девичий голос.

Это была Ленка. За её спиной маячила мальчишеская фигура Гарика в причудливой большой – не по размеру – куртке.

Иво поспешно вытер слёзы. Ему стало стыдно – склон оврага был основательно укатан следами его тела. Ленка сейчас всё поймёт.

– Слушай, да ты весь дрожишь! У тебя снова жар, – кричала Ленка. – Всё моё лечение насмарку! Козёл! Кто тебя просил выползать!

Они с Гариком подхватили Иво с двух сторон и потащили в землянку. Ленка принесла литровую банку с бульоном и полбулки хлеба.

– Пей бульон, пока горячий, – орала она, – вот ещё таблетки, аспирин. Бульон и таблетки украла в больнице с кухни. Думала, ты уже почти здоров. А ты, козёл! Теперь снова будешь лежать, пропадать…

Иво пил бульон, осторожно держа банку, как величайшую драгоценность. Он понимал, что это – его спасение. С обожанием смотрел он на свирепую Ленку, готовую, казалось, убить своего подопечного. Она, наконец, перестала орать и, видя, что Иво выпил полбанки горячей жидкости, сказала:

– Есть аппетит, не вырвало – значит, всё нормально! Значит, тебе лучше. Ты хоть знаешь, что неделю пролежал в бреду? Гарик добывал пищу, а я сидела тут – рядом с тобой, чтобы ты не прислонился случайно к трубе, не обжёгся. Ожог нам уже было бы не вылечить. Я боялась, что ты захлебнёшься слизью – она отходила из бронхов. Это от побоев, от температуры. Сегодня ты уже не метался, было видно, что спишь и нормально дышишь. Бред закончился. И мы с Гариком пошли добывать пропитание. Часа два нас не было, и ты умудрился, козёл, выползти на снег!

– Ну, прости, Лен! – сказал Иво, отдавая ей банку с бульоном. – Поешь. Голодная, наверное?

– А ты думал! И Гарик тоже голодный. Тут нам хватит. С хлебом наедимся. Ну, ты, друг, и напугал нас. Я думала – у тебя снова бред, и ты поэтому лезешь в гору, – Ленка засмеялась.

– Почти угадала. Я думал – вы про меня забыли. Ну, если не забыли, так сидите в «ментовке». Поэтому и полез – жить-то охота! – говорил Иво, глядя в счастливое лицо Ленки.

Если бы неделей раньше кто-то сказал ему, что бомжи могут быть счастливы, он не поверил. А теперь – факт на лицо. Перед ним сидит девчонка, у которой нет дома, одежды, денег, документов – сидит в теплотрассе и улыбается лучезарной улыбкой. Несмотря ни на что, она – человек, и не потеряла способности сочувствовать и помогать другому. Хотя ей самой нужна помощь. И, может быть, завтра она погибнет, утонет в вонючем болоте жизни, но сегодня она сама помогает тому, кому помощь нужна больше.

Иво смотрел на Ленку, как на богиню. Она сидела спиной к двери, и свет дня, просачиваясь в щели, сиял над её головой лучистым нимбом.

Иво понимал, что Ленка пока полна сил, она совсем ещё девчонка, в ней много жизни и света. Но он понимал и то, что хватит этого богатства ненадолго. Ему хотелось плакать о том страшном будущем, которое неизбежно придёт. Он чувствовал это будущее – и своё, и Ленкино, и Гарика… Оно надвигалось осязаемо и тяжело, подминая под себя секунды, минуты, дни… И тащило за собой удушливую волну тоски и безнадёжности.

– Ну, расскажи, чудо в перьях, как ты оказался в Челябинске? Ты здесь живёшь? – спросила Ленка. – Мы же ничего про тебя не знаем.

Иво улыбнулся, стараясь прогнать нахлынувшие страхи. Он рассказывал Ленке свою немудрёную, и в то же время почти фантастическую историю. Это была история домашнего мальчика, молниеносно превратившегося сначала в «Остапа Бэндера», потом – также молниеносно – в бомжа, живущего в теплотрассе. Ленка смеялась весело и открыто, когда Иво рассказывал о своих «наездах» на торговцев то под видом «крыши», то в лице налогового полицейского.

– А не попробовать ли нам твою тактику? – хохотала она.

– Э, нет! Для этого нужна классная одежда, иначе никто не поверит. Вместо продуктов – в морду дадут! – улыбался Иво.

– Да-да, ты прав! – соглашалась Ленка. – Придётся сначала одёжку украсть. Или раздеть кого-нибудь вечерком.

– Слушай, ты же хотела про мой паспорт узнать, —вспомнил Иво.

– Я и узнала. Про паспорт забудь. Его сразу же продали. Хмурый не для того вытащил твою бумагу, чтобы возвращать.

– Ладно, – сказал Иво, – придётся восстанавливать, когда домой вернусь. Ленка, а может, ты поедешь со мной? Мы тебя пристроим куда-нибудь в киоск – будешь игрушки продавать.

– А Гарик? Я же его не брошу.

– И Гарика заберём. Его мы тоже работой обеспечим.

– Гарику нельзя уезжать, – сообщила Ленка, – его могут разыскивать родственники. У него есть дядя. Дядя знает, что Гарик уехал в Челябинск. Не знает он только, что сестру Гарика убили бандиты, и пацану пригрозили тем же, если поедет жаловаться родственникам. Гарик боится ехать поездом – там везде их люди. А на самолёте без денег и без документов не улетишь. Вот он и ждёт, когда дядя начнёт искать его. Без меня Гарик пропадёт.

– Жалко, – покачал головой Иво, – в Бийске ты жила бы как за каменной стеной.

– Вот приедет дядя, заберёт Гарика, тогда я сама найду тебя, – пообещала Ленка. – Да тебе ещё самому домой добраться надо. Думаешь, это так просто?

– Знаю, что теперь не просто. Документов нет, денег нет. Придётся снова «зайчиком» становиться. Лишь бы здоровье не подкачало – доберусь! – уверенно сказал Иво, но сердце его сжалось.

Тоска снова подступила вплотную, как опасный зверь. Он вспомнил того самого бомжа, которому дал прикурить в тамбуре ночью, когда поезд подходил к праздничному сверкающему огнями городу Златоусту. А теперь и он сам – такой же бомж. Мысль, случайно мелькнувшая тогда в его голове, материализовалась, оказалась пророческой.

– Плохие мысли – опасны и заразны, – решил Иво. – Поэтому надо думать только о хорошем.

4.

Остаток дня и весь долгий вечер Иво рассказывал Ленке и Гарику, какая у него хорошая мать, как много она знает, как любит его. Рассказывал про друзей – Женьку, Казака. Не упустил и историю с угоном «девятки» – с юмором описывал, как петляли они с Женькой по лесной дороге, отрываясь от погони.

Потом Ленка вспоминала свою мать, большой дом, в котором они жили в Ижевске, счастливую домашнюю жизнь с праздничными чаепитиями, подарками, пирогами… Рассказала, как отец бросил их, женился на молодой, как мать заболела после этого. По голосу было слышно, что Ленка плачет. Иво нашёл её руку, погладил наугад в кромешной темноте и произнёс голосом уверенного в себе мужчины: