Николай Серый - Лесной старик. Роман

Наконец, радостные слова всё-таки вырвались из плоти, но разум уже не воспринимал их. Блаженно воспринимала их только плоть…

Им необычайно понравился запах друг друга, ведь они, купаясь в ванне, тщательно выбирали ароматный шампунь, мыло и гель. И они выбрали именно то, что заказала и купила сестра хозяина усадьбы…

И внезапно он тихо, но внятно рассказал ей то, чего не ожидал он даже сам, а уж она и подавно:

– После смерти сына и жены у меня в столичной квартире появился чёрный котёнок. Он сам, выждав удобный случай, ворвался ко мне. Зима выпала лютая, и погибель зверька на морозных улицах оказалась бы неминуемой, если бы его не приютили. Он уже был сильно простужен и трогательно кашлял… Он с мольбой и страхом глядел на меня, и его отчаянные глаза спасали кошачью жизнь. Я назвал его Тишкой… Он вскоре заболел, и модные ветеринары не спасли его… Котёнок был заражён глистами… И теперь, когда я думаю о смерти, я большего всего уповаю на то, что я в загробной жизни встречу именно Тишку… Не сына, не жену, а именно моего чёрного котика…

И она, содрогаясь, подумала:

«Боже, чего я хочу от него?.. Я с ним бессовестно хитрю, лукавлю и корыстно притворяюсь. Но ведь я сама, как приблудная и брошенная кошка, а он беспредельно одинок среди толпы. Чёрный и озябший зверёк – это единственное в мире существо, которое любило его по-настоящему. И за эту крохотку подлинной любви он хранит о зверьке вечную и благодарную память… Но разве я способна любить столь же искренне, как тот незадачливый котёнок?.. А ведь хотят от меня просто обычной жалости…»

И Алёна, тиская его тонкие пальцы, произнесла тихо и горестно:

– А я никого не хотела бы встретить в загробной жизни. Я мечтаю только о покое. И порой я невольно молюсь, чтобы у меня после смерти был маленький и запущенный сад, а при нём круглое и голубое озерцо с бледными лепестками яблонь на ряби из тоненьких струй. В чистой, уютной и просторной хатке я бы сама стряпала себе скромную пищу… И побольше хороших иллюстрированных книг… И множество записей дивной музыки Баха, Скрябина, Шопена и Чайковского…

И в лунном сумраке он улыбнулся и ответил:

– Я довольно часто рисковал жизнью. И я никогда особенно не боялся смерти… Но порой, очутившись в преддверии гибели, я – ради сохраненья мужества – ярко на краткие миги воображал сладостные сцены потустороннего бытия… Но всю эту воображаемую приятность я получил при жизни!.. У меня появилась даже ты!.. И мне теперь не хватает только чёрного котёнка Тишки!.. Наверное, добрый Господь подарил мне утехи земными благами в преддверии справедливых и жестоких мук, ожидающих меня после кончины…

Он помолчал, а затем, погладив её нагое бедро, продолжил негромко и твёрдо:

– Ты, наверное, полагаешь, что я сейчас непозволительно раскис до глупой сентиментальности. Но неужели я за всю мою окаянную жизнь не заслужил даже пары мгновений полной откровенности?.. Хотя возможно, что я недостоин даже церковной исповеди… Но я всё-таки хочу получить то, на что, вероятно, не имею права!.. А если моя искренность погубит меня, то и пусть!..

И Алёна торопливо и заботливо отозвалась:

– Я хорошо понимаю тебя! Ведь искренность подобна женской наготе в обществе закостенелых пуритан и снобов. Или похожа на честную игру с карточным шулером… Но, знаешь: ради тебя не страшно даже сгинуть навеки!..

– Неужели ты не хочешь продолжить свою деловую карьеру? – с явной благодарностью осведомился он. – И ты разве не ведаешь о своих редких способностях?

И Алёна ответила запальчиво и резко:

– Я больше не хочу размышлять о моих дарованьях! Ведь они быстро втащили меня в таёжные сибирские бараки… – Затем она мечтательно и трепетно проговорила: – Я теперь хочу хотя бы пару недель поиграть в жутковатую, но безмерно сладостную для меня игру! Ведь всё равно мы непрерывно играем в жизни самые разнообразные роли, хотя слишком редко замечаем своё лицедейство. Я, например, вдохновенно играла модную роль проницательного и дошлого эксперта по инвестициям крупных капиталов на спекулятивных рынках и в оффшорные компании!.. Но теперь я мечтаю поиграть в потусторонний мир!.. Ведь наши иллюзии часто бывают извращённо приятны!.. Разве тебя не усладила иллюзия того, что ты бурно ласкаешь не меня, а собственную сестру?

И Алёна, изгибаясь на постели, расхохоталась хотя и тихо, но весело и звонко, а Серов невольно хихикнул заодно с нею, но затем серьёзно сказал:

– Однако прозябать отшельником, – даже если такой типаж обитает в сибаритской роскоши, – весьма не просто, поскольку полное отсутствие людей, которые не могут без тебя обойтись, удручает и томит чрезвычайно!.. А слуги в этой усадьбе вполне могут обойтись и без меня. Ведь моя очаровательная сестра бывала здесь только стремительными наездами, и челядь ещё не привыкла к постоянному хозяйскому надзору. Я для стремянных – всего лишь докучливая обуза…

И она негромко утешила его:

– Отныне всё изменится… Ведь ты уже оказался наиболее нужным для меня существом на всей земле… И я очень хочу быть для тебя музой… Я предвкушаю безмерное удовольствие от прочтенья твоих рукописных страниц. И я молю тебя о знакомстве с романом, который ты теперь сочиняешь…

– Ты привлекательна и умна, – тихо произнёс он, – и, разумеется, я позволю тебе прочитать всё то, что я накропал здесь… Ведь я отнюдь не лодырь. Я писал упорно, прилежно и тщательно, но всё-таки мне нужна посторонняя оценка… А ещё для моего романа оказался бы очень полезен оригинальный выверт в сюжете. Эзотерика вполне подойдёт!.. И поэтому мне очень импонирует экзотическая игра в потусторонний мир. Прихотливая канва получается…

И разом они ощутили приятное изнуренье, и почудилось им, что они радостно умирают. Они закутались в большое мягкое одеяло и уснули…

Конец первой части

Хозяину горной усадьбы и его внезапной любовнице уже поверилось в их совместное счастье, и свою нынешнюю жизнь они порой называли идиллией и пасторалью. Иногда хозяин шутливо болтал о том, что у него вместо жёсткого психологического романа может получиться наивная и нежная элегия…

Прежде они не смели даже вообразить, что их жизнь может оказаться настолько насыщенной и одухотворённой. Они упивались комфортом и покоем. Их распорядок был осмысленным и нерушимым. Их ночи озарялись до извращённости бурной страстью, а сила взаимной любви заставляла полностью игнорировать безмерно почтительную, но весьма любопытную челядь. И всё же они со всеми усадебными слугами были привычно вежливы…

Они покидали свою измятую и мягкую постель очень рано, а потом двадцать минут они делали гимнастику в тренажёрном зале, который находился в подвале барского дома. После окончанья утренней зарядки они вместе принимали контрастный душ. Затем они по-домашнему, но тщательно, хотя и с нарочитой небрежностью одевались, не допуская даже намёка на свою неопрятность. Алёна перед завтраком всегда наносила на своё прелестное лицо тонкий слой макияжа и грима… Этими процедурами они проявляли взаимное уваженье. Церемонность и почти семейные обряды ничуть не обременяли радостную чету. Питались они диетическими и свежими деликатесами, смакуя за обедом редкие сорта марочных вин.