Филипп Марков - Охотникъ. Исторический роман

Он подумал о Лизе Вороновой, актрисе небольшой театральной труппы. После пожара 1905 года, в котором сгорел Королевский театр, её труппа вынуждена была слоняться от одной площадки к другой, выступая то в бесплатных библиотеках, то, если повезет, в здании общественного собрания. Георгий и Елизавета мечтали уехать в столицу, стать свободными от уз провинции и жить, так как им пожелается. Но надвигающаяся война, похоже, похоронила эти мечты. Да и в последнее время, Георгий стал замечать, что устает от наивных Лизиных речей о волшебной столичной жизни, как и от ее общества в целом. Он считал, что жизнь коротка, а молодые годы еще короче, хотел получить от этого времени как можно больше и совершенно не обольщался жизнью в густонаселенном Петербурге без поддержки друзей и близких, вдали от родных краев.

Георгий посмотрел в окно, яркое июльское солнце слепило глаза, заставив его сощуриться. Лето в Томске было мокрым и дождливым, но сегодняшнее утро радовало чистым и безоблачным небом. Ветер легонько поглаживал зеленые, влажные от утренней росы ветви берез, растущих за окном во дворе усадьбы.

Собравшись с силами, Георгий встал с постели, сделал несколько шагов до гардероба и принялся менять вчерашний наряд. Он надел другие брюки, также в модную полоску, натянул жилет и затем накинул темно-серую визитку 2 2 Визитка – принадлежность мужского костюма, род сюртука . В отличие от него, у визитки полы расходятся спереди, образуя конусообразный вырез (но не по прямой линии, как у фрака , а закругляясь сзади) , застегнув ее на одну пуговицу. В жилете, должно быть, невыносимо жарко после обеда, но, как говориться, красота требует жертв, подумал Георгий.

Выйдя за ворота дворца, молодой человек побрел узкой тропинкой к дядюшкиной конюшне. Конюшня в новом здании располагалась всего в пятистах шагах от усадьбы. Завидев Георгия, старый конюх с длинной седой бородой и спутанными волосами, торчащими из-под фуражки, вскочил с деревянной лавки и весело замахал племяннику купца.

– Здоров, Кондратий Петрович. Конем поделишься, милейший? В Томск и обратно доскакать, – перешел сразу к делу Георгий.

Кондратий, почесал кудрявую седую бороду, затоптал окурок и широко улыбнулся, ощетинив наполовину беззубый рот.

– Пошли, Ваше степенство, подберем вам лошаденку, – немного шепеляво выговорил конюх.

В купеческой конюшне были лошади разных мастей, как ездовые, которые могли проскакать до семидесяти верст за сутки, так и беговые, предназначенные для различных празднеств и гуляний. Сибирь была обширным краем, значительные расстояния требовали не только дневных, но и ночных переездов. Купец Артемьев содержал как летние экипажи, так и особые зимние повозки, более длинные, с косым изгибом бортов со специальным фартуком и козырьком для защиты от холода.

Конюх отворил скрипучую дверь конюшни и позвал Артемьева за собой. Георгий с Кондратием шли мимо стойл по помещению в полумраке, вокруг чувствовался запах сена и лошадей, животные жевали, отмахивались хвостами от мух, весело стучали копытами и фыркали при виде конюха. Кондратий взял ведро и подсыпал некоторым из них овса, затем подвел Георгия к одному из загонов.

– Вот, Ваше степенство. Добрый конь! Шорохом кличут. Довезет, как подобает, не сумневайтесь.

– Да разве-ж можно тебе не верить, Кондрат, – отозвался Георгий, похлопав конюха по плечу, – ты хоть старый и озорник, а в обмане замечен не был. Артемьев весело подмигнул старику, намекая на его неуклюжие пьяные ухлестывания за местными бабами.

Конюх хмыкнул, открыл загон и вывел скакуна на волю. Поджарый жеребец был буланой масти, желтовато-песочного цвета с аккуратно подстриженной по бокам черной гривой. Нижние части ног коня также были черными. Кондратий ласково погладил животное и повел его на улицу.

– Красив, ничего не скажешь, – Георгий восхитился необычному виду коня. – Недавно, видать, купили?

– С месяц будет, – ответил конюх. Он встал слева от лошади, провел ребром ладони по спине, затем сжал холку двумя пальцами – конь стоял спокойно. Кондратий подтянул стремена, положил клетчатый вальтрап на спину лошади и начал пристегивать темно-коричневое седло с металлическим остовом, одновременно приговаривая ласковые слова, а затем одел уздечку.

Наконец, работа была закончена. Георгий, поблагодарив конюха, вскочил на коня и по узкой тропинке направился в сторону Томска. За час, в который должен был уложиться Георгий, по указанию Ефрема Сергеевича, конечно, сделать ничего не удалось.

Конь шел рысью по проселочной дороге вдоль реки, постепенно набирая скорость. Ощущалось, как солнце плавно накаляет воздух. Теплый июльский ветерок развивал волосы темной конской гривы, нежно раскидывая их в разные стороны. Серебряная речная гладь играла желтым светом солнечных лучей, ловя отражение ветвистых деревьев. Пахло свежестью зелени сибирского леса и мягкой травой, над кустами беспокойным роем кружили назойливые насекомые, доносилось кваканье речных лягушек, звонко напевали соловьи и стрекотали стрекозы.

Вдали показался всадник. Приблизившись, он узнал Артемьева и помахал ему. Георгий осадил коня, перейдя на шаг. Всадником оказался его знакомый, сын мелкого торговца из Томска Никита Ступин, семья которого, имела в соседней деревеньке небольшой летний дом. Ступин был примерно одного с Георгием возраста, светловолосый с круглым лицом, неприятной ухмылкой и носом картошкой, одетый по-деревенски, в простые штаны и рубаху.

– Доброго здоровья, Жорж! – насмешливо поприветствовал Никита.

– И тебе Никишка, Васильев сын, доброго, – ответил Георгий.

– Почто в наших краях?

– А кто тебе сказал, что они ваши, – усмехнулся Артемьев.

– Ишь-ты какой, острослов! – Ступин завистливо посмотрел на необычного коня Артемьева.

– Добрый конь с виду, галопом бегает хоть? – с оттенком издевки спросил Никишка.

– А то! Твою клячу уж всяко перебегает, – Георгий смерил кобылу Ступина презрительным взглядом.

– Ну, ежели так, давай-ка проверим? – начал подначивать Ступин.

– Да я бы и рад утереть тебе нос, но не хочу тебя огорчать, да и дело у меня в городе, – смеясь, отказался Георгий.

– Только на словах и горазд ты, Артемьев, носы утирать! А как до дела, так голову в кусты и конец! Слабак ты, похоже! Правду говорят, ни на что не гож ты, толку от тебя – ноль, – вспыхнув, вызывающе ответил Никита, демонстративно поворачивая коня, намереваясь ускакать прочь.

Георгия эти слова разозлили. Ему зачастую было важно, что говорят и думают о нем другие. Артемьеву представилось, что это будет легкая задача, кобыла Никишки и правда была не ахти какая – худая, бока впалые, взгляд какой-то понурый. Не скрывая свое раздражение обществом Никишки, он решил загнуть немалую цену за победу, чтобы у Ступина больше не возникло желания его задирать.