Филипп Марков - Охотникъ. Исторический роман

Было уже примерно три часа дня, когда Георгий въехал в город. Кобыла шла уверенно, но большой скорости не развивала. Артемьев уже шагом скакал мимо Городского сада и так добрался до Новособорной площади, где невольно загляделся на живописное трехэтажное здание торгового дома купца Кухтерина, одного из дядюшкиных конкурентов. Здание представляло собой сочетание красного кирпича с желтым песчаником, его украшали купола, фронтоны и балюстрады.

– Вот это размах, – сказал сам себе Георгий, в очередной раз восхитившись красотой постройки. Его дядюшка, хоть был богат не менее Кухтериных, подобных строений в собственности не имел.

Затем он проехал по Почтамтской улице в самом центре города мимо зданий, крыши которых во всем городе были выкрашены в зеленый цвет. По тротуарам, выстеленным из деревянных досок, среди городского шума гуляло множество разношерстного народу. Так, мимо проходили солидные господа в сопровождении не менее важного вида дам, одетых в строгие платья и большие шляпы и небрежно покручивающие узорчатые тканевые зонтики в руках. Шумно гудела толпа молодежи, по всей видимости, студенты, тащили какие-то короба работяги, шли на прогулку молодые мамаши с ребятишками.

Внезапно мимо самого носа лошади пронеслась небольшая фигура, Георгий натянул поводья, глянул влево и увидел смеющегося мальчишку, который, кривляясь и гримасничая, показывал наезднику язык. Георгий помахал ему кулаком и прикрикнул, чтобы валил куда подальше, не то будет пойман и выпорот, как сидорова коза.

– Ну и забавы пошли, – выдохнув, про себя пробормотал Артемьев. Мальчишка, тем временем, унесся прочь.

Вскоре Георгий оказался на Большой Садовой, которую часто называли Университетской улицей, в связи с открытием на ней Императорского университета, учебу, на юридическом факультете которого, он забросил.

Через дорогу от входа в университетскую рощу, Артемьев привязал кобылу к фонарному столбу и направился к основным воротам входа на территорию рощи первого за Уралом университета. Перед главным корпусом было открытое пространство с зелеными газонами и цветущими клумбами. В центре ансамбля университетской рощи располагался живописный фонтан, вокруг которого проходила широкая круговая дорога с прилегающими к ней узкими тропинками. Сама роща была наполнена густой зеленой растительностью, аккуратные деревья и кусты были высажены на равном расстоянии по всей территории. В роще росли ели, кедры, пихты, сосны, липа, черёмуха, бузина, калина, бережно взятые из густых сибирских лесов. Здание главного корпуса было выкрашено в благородный белый цвет, на его зеленой крыше возвышался деревянный крест.

Справа от главного входа в корпус можно было увидеть приготовления к предстоящей мобилизации. Были выставлены деревянные столы и стулья для комиссии, неподалеку располагалась небольшая палатка. Никого из членов комиссии не наблюдалось, только бородатый дворник неспешно занимался своей работой, подбирая разбросанный вокруг будущего призывного пункта бумажный мусор и ворча на мелких ночных хулиганов, в очередной раз пробравшихся ночью на территорию рощи и обломавших некоторые из кустов.

– Если призыв начнут завтра, то тут будет не протолкнуться, – подумалось Артемьеву.

Георгий отогнал назойливую мошку, вытер пот со лба и посмотрев на свой потрепанный вид, пожал плечами, внутренне осознавая всю несуразность своего нынешнего положения, и прошел в арочный вход, отворив массивную деревянную дверь здания главного корпуса.

Он шел по дубовому паркету просторного помещения, надеясь встретить хоть кого-то, кто поможет найти нужного ему человека из уездного воинской повинности присутствия по фамилии Новосельцев. Двигаясь по коридору, Артемьев увидел повернувшего из-за угла, прямо ему навстречу неспешно шагающего профессора с кафедры уголовного права Степана Петровича Мокринского. Профессор одно время исполнял обязанности декана юридического факультета, и Георгий имел опыт общения с ним как раз в момент своего отчисления. Мокринский был одет в строгий костюм, темные волосы на лысеющей голове зачесаны назад, борода аккуратно подстрижена. Завидев Артемьева, он сощурился сквозь круглые стекла своих очков.

– Ба-а, господин Артемьев, вы ли это? Неужели решили вновь вступить в доблестные ряды студенческой армии, как раз накануне мобилизации? Смотрю, бежали, аж спотыкались! – с иронией поинтересовался профессор.

– И вам доброго здоровья, Степан Петрович! Никак нет, в ваши ряды пока не надумал, но повод угадали верно. Вы случаем, не видели тут кого-нибудь из комиссии с призывного пункта? – сразу перешел к делу Артемьев.

– И вам доброго, конечно, что это я, в самом деле, – ответил профессор, попытавшись исправить проявленную им вначале небольшую бестактность, – видел, кажется одного, Новоселов или Скоробегов, кто там разберет их лошадиные фамилии. Сидит у Попова, чаи согревающие распивать изволит, – на слове чай Мокринский сделал особый акцент, скривившись, тем самым дав понять, что напиток, употребляемый упомянутыми им лицами, возможно, окажется несколько крепче обычного чая, – у вас-то как дела продвигаются, все ли у дядюшки в порядке, дай Бог ему здоровья! – профессор, кажется, не умел остановить разговор, по старой, выработанной чтением долгих лекций, преподавательской привычке.

Артемьев, не веря своей удаче, порывался уйти, но был вынужден продолжить вежливую беседу с бывшим преподавателем.

– Дядюшка здоров как бык, еще нас всех переживет! На конях скачет, зверей в лесу голыми руками душит, рыбу живьем ест! – отшутился Георгий.

Профессор хмыкнул:

– Ох уж эти ваши шуточки, господин Артемьев, кого-то язык до Киева может довести, но вы будьте осторожней, как бы вас без этого самого языка и вовсе не оставили! – предостерегающе ответил Мокринский, – законы военного времени, знаете ли, это вам не гражданское законодательство, не купи-продай какое-нибудь. Вот там-то специалисты уголовного права и понадобится, народец-то гадкий сразу же вылезет, нормы уложения 3 3 Уголовное уложение 1903 года – последний кодифицированный уголовно-правовой акт Императорской России. всем цветочками покажутся, – никак не унимался профессор.

– Степан Петрович, спасибо вам огромное, я тут, правда, по делу срочному очень, дядюшкино поручение, – решил, наконец, закончить разговор Артемьев.

Профессор поправил галстук, скривившись:

– Что-ж бегите, господин Артемьев, бегите, – с некоторой паузой произнес он, – но вы еще подумайте над вступлением в наши ряды вновь. Голова-то у вас есть, только порядка в ней нет. Давайте, с Богом! – профессор похлопал Георгия по плечу и зашагал дальше по коридору, еле слышно насвистывая какую-то мелодию.