Филипп Марков - Охотникъ. Исторический роман

Проталкиваясь через бурлящую толпу людей, Артемьев, наконец, оказался непосредственно у мобилизационного пункта. Вчерашнего знакомого чиновника видно нигде не было.

Члены комиссии по очереди принимали призывников, задавая одни и те же вопросы:

– Представьтесь и назовите возраст и род занятий до службы, – произнес офицер, расположившийся посредине стола, за которым сидели и остальные служащие.

– Гришин Павел, Анисимов сын. Рабочий, годов – тридцать семь. С Крюгерского завода пивоваренного.

– Медосмотр? – задал вопрос офицер.

– Годен.

Рабочий передал члену комиссии заполненный врачом листок о прохождении осмотра врача. Офицер коротко побарабанил пальцами по заполняемому им журналу, – зачисляетесь в ратники ополчения 1 разряда.

– Следующий! – командным тоном гаркнул офицер.

Георгий отвернулся, неподалеку военный врач осматривал призывников, один из которых, парнишка лет двадцать двух, явно пытался симулировать какое-то заболевание.

– Уши болят у меня, дохтур, гной лезет и боль разит постоянно! – доказывал парнишка.

Врач только посмеивался, продолжая заполнять свои формуляры.

– Иди, лоботряс, здоров ты, не ной, авось в тыл отправят, – вручив формуляр призывнику, с широкой улыбкой сообщил медик.

Георгий уже решил было поискать Новосельцева внутри здания главного корпуса, как вдруг кто-то сзади похлопал его по плечу.

– Господин Артемьев, – произнес сиплый голос за спиной.

Георгий обернулся и узнал Новосельцева. Вид его был более презентабелен, чем при первой их встрече, но при этом он выглядел немного нервным, а маленькие глаза взволнованно бегали в разные стороны.

– А Иван Петрович, какая встреча! – с улыбкой отозвался Артемьев. Он быстрым движением засунул руку в карман, а затем протянул ее Новосельцеву для рукопожатия.

Новосельцев не сразу понял маневр Артемьева, пока не ощутил в ладони смятую купюру.

Чиновник, казалось, несколько смутился, но, опомнившись, взял Артемьева под локоть и повел в сторону, заговорщически зашептав:

– Господин Артемьев, голубчик! Все удалось решить в лучшем виде! Самое главное – в призывных списках вас нет и не будет, вы Ефрему Сергеевичу так и передайте, – смущенно улыбаясь, тараторил чиновник.

Что-то в этих словах насторожило Георгия, уж больно сладко запел этот Новосельцев, с самого начала показавшийся Артемьеву скользким типом.

– Так, господин Новосельцев, давайте к сути, прошу вас, не надо заговаривать мне зубы, – прервал поток сладких речей чиновника Артемьев.

– Голубчик, голубчик, ну что вы, что вы, я как раз к ней родимой-то и подбираюсь вплотную. Удалось мне проблемку вашу за сто пятьдесят рубликов порешать.

– Ну же, не томите уже, господин Новосельцев, что все это означает, в конце-то концов!

– Так-с… Ну, на фронтах вы не окажетесь, это точно. Но и в Томске остаться не получится. Вы поедете в Петербург! – радостно выпалил чиновник.

– Вот так просто поеду и все? Как это изволите понимать? – удивился Георгий.

– Ну-с, положим, не так просто, придется потрудиться на благо Отечества все-таки. Поработаете немного на пороховом заводе Майнера, поперекладываете там бумажки, позаполняете формуляры, но вы подумайте о другом! Это же Петербург, столица! Совсем другая жизнь, с вашими-то деньгами! Кроме шуток, это лучшее, что я мог сделать за переданную вами сумму.

– Столица? Где, в пороховой бочке? Да что значит лучшее? Я вам только-что принес остальную часть оговоренной…

– Тише вы, тише, – оборвал Новосельцев, – оставшееся – это мои комиссионные, и на том вам спасибо. Держите бумаги, тут направление на завод, остальное полистаете, посмотрите, там все понятно. Билет купите за свой счет, тут уж, я надеюсь, проблем не возникнет. Через неделю, максимум две, вы должны быть там. На этом у меня все! А теперь извините, вынужден откланяться, надо следить там за всем, – он махнул рукой в сторону толпы людей возле мобилизационного пункта, – уже заждались поди.

Чиновник дотронулся до шляпы в знак прощания и лениво затрусил в сторону мобилизационного пункта.

Георгий побледнел от злости. Он сжимал в руках переданные бумаги, не зная что и подумать.

– Столица, значит, – только и смог вымолвить он.

Близился полдень. Тени становились короче, воздух нагревался, и, казалось, не было никакого спасения от вездесущей духоты. Низкие серые облака изредка закрывали яркий солнечный свет, давая изнывающим людям передышку от влажного июльского зноя.

Георгий решил, что отправится в Ново-Александровск вечером. Прибыв в томский дом дяди, он телефонировал Ефрему Сергеевичу, сообщив в общих чертах, что вопрос об исключении из призывных списков решен. Купец попытался разузнать подробности, но Георгий, сославшись на занятость, сказал, что все расскажет при личной встрече.

Артемьев решил провести день в Томске и навестить Лизу. Ему непременно хотелось чем-то себя отвлечь после событий прошедших дней.

Он думал найти ее в Общественном собрании, которое было центром культурной жизни города. В здании собрания располагалась одна из крупнейших в городе библиотек, биллиардная и карточная комнаты, а также большой зрительный зал с неплохой акустикой. Именно в этом зале проводились различные концерты, спектакли, маскарады, балы и благотворительные вечера, после того, как в связи с пожаром, устроенным черносотенцами в 1905 году, был разрушен Королевский театр.

Лиза упоминала про то, как руководитель труппы договорился о показе поставленной им пьесы на сцене Общественного собрания, где они ежедневно проводили репетиции. Это было что-то вроде триумфа для нее, так как зал вмещал в себя почти тысячу человек, и на этот раз ей досталась одна из ведущих ролей. Лиза полагала, что именно сейчас, когда на премьеру соберется весь свет губернии, ее должны непременно заметить, рассказать о ее таланте нужным людям и пригласить играть, если не в столичный, то хотя бы в настоящий театр в каком-нибудь крупном городе.

Общественное собрание располагалось возле Новособорной площади. Его построили на месте сгоревшего имения разорившегося золотопромышленника Философа Горохова.

Такие места являлись неотъемлемой составляющей крупных городов и собирали в себе самых разнообразных лиц, независимо от звания или чина, но достаточно приличных для того, чтобы быть принятыми в общественную жизнь. Так, не имели права посещать собрания лица, которые подвергались ограничению свободы или прав в судебном или административном порядках. В основном же Общественное собрание города Томска посещали его действительные члены, платившие по пятнадцать рублей ежегодного взноса. С обычных гостей взымалось по пятьдесят копеек за посещение, но при условии наличия рекомендации одного из регулярных членов собрания.