Галина Асташина - Авантюристка. Или Большие тайны маленькой компании

Все дурное, как известно, впитывается без труда: усвоив, что хитрость вполне может заменить ум, а для достижения цели не должно быть никаких моральных преград, Таня считала себя достаточно умудренной девушкой. Решив для себя, что жадность, глупость и доверчивость людей с успехом можно использовать себе на благо, ей не терпелось проверить эти утверждения на практике.

В доме напротив солнце позолотило все окна. Чистый, свежевымытый Кутузовский проспект столицы еще потягивался в постели. Утром на Кутузовском пешеходов практически не было, не было и очередей в магазинах. Черные правительственные «чайки» уже промчались: «кремлевским старичкам» не спалось: кавалькада блестящих машин, с мигалками и сиренами, проезжала под окнами на проспекте в одно и то же время, около десяти утра.

В огромной четырехкомнатной московской квартире генерала Ванина стояла мертвая тишина. Хозяева отдыхали на Черноморском побережье, в огромном роскошном санатории для военнослужащих высшего звена, а их домработница Нюша приходила хозяйничать только к двенадцати.

Игорь, двадцатидвухлетний генеральский сынок, тщательно побрился и принял душ. Занять себя было абсолютно нечем: он включил магнитофон. Модная шведская группа «Абба» огласила квартиру звуками бодрого шлягера. Под зажигательную ритмичную музыку молодой Ванин несколько раз отжался, размял косточки и, пританцовывая, пошел на кухню варить кофе. Пробежав свежие газеты, зевнув от скуки однообразных передовиц, он открыл толстенькую записную книжечку и начал подсчеты.

Игорь считал себя деловым человеком: он ссужал деньги, причем под солидные проценты. Клиентами были его друзья и очень близкие приятели. Тайная бухгалтерия молодого ростовщика велась тщательно: барыши подсчитывались каждый день, а реестр неуклонно фиксировал рост капитала. В столбике «приход» цифры недавно перевалили уже за три нуля.

Закадычные друзья Игоря, Кирилл и Павел, входившие в их маленькую компанию, люди, без сомнения безбедные, но деньги у них утекали из рук с неимоверной скоростью. Игорь для них был палочкой—выручалочкой: он никогда не отказывал своим и проценты брал невысокие. А кабаки, подарки, стильные шмотки, загородные пикники, импортная аппаратура требовали ух как много!

Подсчитав столбики цифр, Ванин-младший убрал записную книжку, а из надежного тайничка вынул пачку пятидесятидолларовых купюр, отложил необходимую сумму, остаток спрятал. В начале одиннадцатого он позвонил Кириллу.

– Привет, Кир, все еще спишь, соня?

– Да, – зевая, ответил приятель. А что? Что-то срочное?

– Разговорчик к тебе имеется. Не для чужих ушей и не по телефону. Так сказать, приватного свойства.

– Хорошо. Когда и где?

– Ну что за вопрос! Где всегда. В двенадцать сможешь?

– Постараюсь.

– Кстати, маэстро, ты помнишь, сколько ты мне должен на сегодняшний день?

– Ванин, ты все-таки не интеллигент: ну кто это утро начинает с разговора о деньгах? Разберемся при встрече.

Недалеко от площади Восстания, рядом с Планетарием, жил своей незаметной жизнью один из подпольных валютных рынков столицы. Около комиссионки, очень популярной среди любителей импортной радиоаппаратуры, здесь можно было купить доллары, марки, франки, обменять валюту на чеки и боны. После разгрома «Плешки» в шестидесятых годах и ареста знаменитых валютчиков Рокотова и Яковлева московские «рысаки», «бегунки» и прочая криминальная публика, обслуживающая валютных воротил, переместилась сюда. Рядом с магазином без труда можно было приобрести японский кассетник, продать его тут же, в «комиссионке», выручив баснословные деньги в рублях. На этом пятачке, кроме валютчиков, суетилось ворье и «кидалы» всех мастей. Маленькие группки, по двое-трое, вяло топтали асфальт, перекидывались фразами, которые были понятны только небольшому кругу посвященных.

Молодой Ванин знал здесь почти всех: от мелких спекулянтов до «купцов», которые только «руководили процессом», умножая свои капиталы с помощью расторопных «шестерок». Молодой ростовщик был хорошо осведомлен, кто и чем промышляет, у кого какие обороты. Будучи по природе наблюдательным и осторожным, он никогда не спешил сразу окунуться в дела: как хищник перед броском, юный ростовщик издалека внимательно изучал «расклад на территории».

Безошибочно определяя, кто сегодня чем торгует, он боковым зрением схватывал, кто кого «пасет», кто здесь случайно забредший клиент, кто, как и он сам, изучает атмосферу доморощенной биржи. Однажды его взгляд выхватил из толпы двух незнакомцев. Явные чужаки, – двое оперативников, с одинаково бритыми затылками, одинаковой обувью, в одинаковых рубашках и галстуках и задором молодых оперов – топтались здесь сравнительно недавно. Игорь аккуратно начал их «пасти». Появлялись они у Планетария практически в одно и то же время, c нарочито безразличным видом проводили здесь какое-то время, подавая друг другу знаки-сигналы, причем очень старались не показать, что знакомы. «Наверное, первое или второе задание выполняют, а то бы я их раньше приметил», – подумал Игорь. Ванин шепнул о них кому следует и не ошибся: информация дошла до валютных акул. «Купцы» помощь оценили. В этом мире он «прописался», стал своим.

Ванин-младший издалека заметил черную «Волгу», несущуюся на большой скорости от Смоленской площади. «На отцовской тачке едет, а это значит, что его закадычный друг помирился с предком. Может, уже и „бабками“ разжился, хотя сейчас мне это совсем не на руку», – подумал Игорь.

Кирилл уже перебегал Садовое кольцо, а машина отца, знаменитого композитора и всенародного любимца, направилась дальше, к Маяковке.

Единственного сына и законного наследника, Кирилла Ковалевского, домашние холили и лелеяли. Ольга Ивановна в сыне души не чаяла: мальчик с детства был очень послушным, ласковым и ничем серьезным родителям не докучал. Но так уж вышло, что чадо даровитого композитора было напрочь лишено талантов.

Звездной славе отца Кирилл не завидовал. Деньги можно зарабатывать разными способами, лишь бы особенно не потеть. В свое время отец ему подыщет какую-нибудь синекуру. Поди плохо быть музыкальным редактором в радиокомитете или консультантом в филармонии. Отцу же удалось сделать почти невозможное: уже два года как Кир учился в «Гнесинке», правда, на музыковедческом отделении. Сын великого советского композитора постигал тайны теории музыки и сольфеджио. Хотя фамилия отца и открывала все двери училища, посещать занятия и сдавать зачеты надо было на общих основаниях: просто так, за красивые глаза, диплома не получишь. Кир все это отлично понимал и тянул лямку безропотно.