Радмила Ёлкина - Возмездие

– Я ушла с завтрака. Тетя и Максим снова ругались.

– Я тоже ненавижу наблюдать за разными перепалками. Я слышал, у тебя сегодня французский?

– Да, – я тяжело вздохнула и прикрыла лицо ладонью. – Вся эта утренняя ссора утомила меня. Причем, что я оказалась причиной их ругани. Возможно ли, что они станут дружны, Эдгар?

– Исключено. Есть такие люди, которых ничто не может примирить.

– Ну Мария же его мать!

– Его воспитанием занималась его няня, так что между Марией и Максимом нет никакой привязанности. Женщины в правительстве для того, чтобы создавать армию. Выбирают людей с сильными генами, по приказу они вступают в брак, а после рождения ребенка они остаются с большим домом и огромным количеством прислуги. Таков контракт. Своего рода, получается, что люди торгуют детьми за роскошь. Понимаешь?

– И это всех устраивает?

– И это всех устраивает, – ответил Эдгар. После этого в кабинет ворвался Максим. Он тяжело дышал, значит, бегал. – Доброе утро, Максим! – поприветствовал его врач. – Какими судьбами? Неужто что-то заболело?

– Эдгар! Когда в последний раз у меня что-то болело? – посмеялся Макс и перевел свой взгляд на меня. – Тань, я обыскался тебя. Почему ты ушла?

– Подожди, она позавтракала? – спросил врач у Максима. Я кивнула головой, а брат покачал ей. – В таком случае, предлагаю тебе проводить Татьяну поесть.

– Да, согласен, – я встала с удобного стула и пошла за Максимом. У него была атлетическая фигура. Я поймала его за локоть и развернула к себе. – Что?

– Мария до сих пор там?

– Ты боишься ее?

– Нет, – серьезно произнесла я, а брат улыбнулся. – Просто я не могу наблюдать за вашими ссорами. Так она там?

– Она уехала на целый день. Пойдем, тебе надо поесть.

Мы вновь сидели на террасе. Солнце приятно грело кожу. Максим не умолкал, рассказывая мне какие-то забавные истории. Я, наконец, плотно позавтракала. Потом мы двинулись гулять по саду. Я как и обещала, не стала расспрашивать его о своей жизни, хотя очень хотелось. Я расспрашивала его о нем самом. Я бы разговаривала с ним бесконечно, если бы наш длинный разговор не прервали. Ко мне приехал психолог. Он хотел поговорить со мной в каком-нибудь кабинете, но я уговорила его прогуляться со мной по саду. Максим удалился. Психолог по имени Марк Романович был молодым мужчиной в темном строгом костюме с кожаным портфелем. У него был довольно низкий голос, но при этом он имел бархатное звучание. Черты лица его были тонкими и аккуратными, но не женственными. Он был среднего роста, держал спину прямо. Он начал нашу беседу с того, что спросил у меня, как мое самочувствие. Мы довольно долго разговаривали о том, как я отношусь ко всему, что происходит в доме, как я отношусь к людям. Потом он, наконец, спросил меня про мою память.

– Вы ведь потом всю эту информацию доложите Марии, верно? – спросила я в свою очередь. Мы остановились. Мужчина усмехнулся, мне казалось, что он смеялся надо мной. Он поднял на меня свои золотисто-карие глаза. – Если вы надеетесь, что после удара по голове я научилась читать мысли, то вы ошибаетесь.

– Так значит вы, Таня, боитесь, что Мария узнает о ваших воспоминаниях? Почему?

– Перестаньте так разговаривать со мной! – вспылила я. Марк Романович вновь усмехнулся.

– Это всего лишь моя работа. Извините, но как-то я должен зарабатывать, – спокойно ответил он. – Вы не устали? Может, стоит позвать вашего врача, Эдгара, кажется?

– По-вашему я могу устать от обычной прогулки? Вы считаете меня такой больной и слабой?

– Судя по тому, как вы разговариваете со мной, то да, считаю, – он говорил со мной так спокойно, что меня это начинало раздражать. Он повернулся ко мне спиной и пошел дальше. Я вынуждена была идти за ним. – Ваша нервная система неустойчивая. Поэтому вы так легко разозлились на меня. Будь вы чуть поспокойней, то приняли бы мои слова во внимание. И это понятно, вы потеряли память. Это усложняет вам жизнь, не так ли?

– Я хочу всего лишь знать, наша беседа останется между нами или нет?

– А вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

– Извини, но я как-то не припомню! – с долей сарказма произнесла я. Психолог чуть рассмеялся. – Не серьезно вы относитесь к своей работе. Сколько вам лет?

– Это имеет значение? – спросил он. В ответ я просто посмотрела на него с долей высокомерия. – Мне двадцать пять.

– Значит, вы молодой специалист?

– Не сказал бы, что я молод, – он нахмурился. Он начинал понимать, что я заговариваю его. – Вам семнадцать, верно?

– Верно, – коротко ответила я. – Вы интересуетесь с какой-то целью?

– Это моя работа – расспрашивать вас, Татьяна, – четко и с расстановкой произнес психолог. – И поэтому вопросы буду задавать я, а не вы, уж извините. Итак, вы боитесь, что Мария узнает о ваших воспоминаниях?

– Вы не ответили на мой основной вопрос, – со злобой проговорила я. – До свидания, – не выдержала я, развернулась и пошла в дом. Я направилась сразу в комнату Максима, но его там не оказалось. Встретив девушку Варвару на пути, я спросила, где может быть мой брат. Варвара ответила мне, что, возможно, он был в библиотеке. И, действительно, он был там и помогал убираться подданным Марии. Он не заметил меня, и потому я молча взяла тряпку и начала протирать пыль с книг. Я пыталась себя успокоить, я тяжело дышала, во мне было слишком много злобы. И только все начинало внутри меня все утихать, как этот Марк Романович ворвался в библиотеку. – А мне казалось, мы с вами попрощались, – громко произнесла. Максим поднял свои глаза и удивился, увидев меня здесь с тряпкой среди книг.

– Вообще-то у нас с вами еще около часа.

– Мне неприятно вести с вами беседу, – с вызовом ответила ему я и ухмыльнулась. – Я слишком уж вспыльчива. И, наверное, это нормально, я ведь потеряла память! – передразнивала его я. Он продолжал стоять и смотреть на меня в упор.

– В таком случае я вынужден продолжить нашу беседу здесь.

– Ваше общение со мной трудно назвать беседой. По большей части, вы меня допрашиваете. Может, вам стать следователем?

– Извините, но профессия психолога мне по душе. И из-за вас я не собираюсь ее сменять. Так что, может быть, мы все-таки выйдем?

– Чтобы вы опять не отвечали на мои вопросы? Вот еще! – я закатила глаза и начала снова протирать пыль. – Не стойте на пороге, ради бога. Не составит вам труда выйти вон?

– До завтра, – сквозь зубы проговорил психолог и закрыл за собой дверь.

Я подождала пять минут, а потом, захватив с собой Максима, пошла на обед. В течение получаса за едой я рассказывала ему в подробностях, какие отношения у меня сложились с психологом. Мы вместе посмеялись над ним. Пару раз Максим передразнил меня. Я стала замечать, как я оживилась за последние несколько дней. Я стала веселей. Но это веселье продолжалось недолго. После обеда у меня был французский язык. Максим пошел со мной под предлогом, что ему тоже не помешает подтянуть этот язык. Учитель был обычным человеком, без особенностей. Большую часть урока, я слушала беседу его с моим братом, которую я никак не понимала. Максим потом сказал мне, что в течение урока учитель пару раз назвал меня бестолочью на французском. Единственное, что я понимала – это было «уи», которое я постоянно произносила, когда мне что-то говорили с вопросительной интонацией. Этот урок, казалось, длился целую вечность! Бесконечная болтовня на красивом языке, которого я не понимала. Надеюсь, через пару неделю я хоть что-то научусь говорить. После французского мы решили пойти с Максимом снова гулять по саду. Мы долго молчали. И от этого я не чувствовала никакой неловкости. Мне даже молчать с ним было не в тягость. А я любила просто помолчать и посмотреть, что происходит вокруг меня. Листья опадали, на ветках сидели маленькие птички, которые переговаривались между собой. Мне нравилось наблюдать за природой. Но за людьми было наблюдать интереснее. И потому я начала наблюдать за двоюродным братом, который шел, опустив голову, и сложив руки за спиной, о чем-то серьезно задумался. На его лице одно за другим появлялось разное выражение. Он хмурился, а уголки его рта то опускались, то поднимались. В голове его смешалось, должно быть, много мыслей. Я завидовала даже этому, ведь у меня в голове такого бардака еще не было. Мне хотелось какой-то душевной бури. Я не могла так спокойно каждый день гулять по саду и есть. Я понимала, что в скором времени мне надоест все это однообразие.