Николай Серый - Каникулы в барском особняке. Роман

Но есть у него племянница, и она будет записывать его беседы с нею. И пусть она уподобится Эккерману, написавшему «Разговоры с Гёте…»

И Чирков произнёс:

– Запомни и запиши то, что я тебе скажу. И впредь делай это… записывай мои суждения и речи… Фиксируй на бумаге мои лекции… Вписывай ремарки, резюме и комментарии… Потом я редактировать буду твои записи и хроники…

Она проворковала:

– Запомню и запишу. Ведь на ваши речи у меня абсолютная память. Феноменальные, эпохальные будут тексты!

– Отлично, племянница! – хмыкнул он и довольно потёр руки.

Она радостно подумала:

«Я буду записывать под его диктовку! Вот и способ ему потрафить и стать незаменимой! Обезопасила я себя. Теперь не страшно мне влиянье Кузьмы. Наверняка, не шибко он грамотен, и нет у него дара сочинительства…»

На миг у неё посвилась тревожная мысль: «Но ведь Кузьма писал трагедии… и знаком он с классической литературой…»

Но свою тревогу Алла прогнала соображеньем: «Дядя счёл его пьесы графоманскими… и не обратится к слуге за литературной помощью…»

И Чирков услышал её нежное лопотанье:

– Всё я запомню и запишу. Но, пожалуйста, поведайте мне о задуманной вами акции, о вашей программе…

И он сказал:

– Хочу внедрить новую религию. Традиционные вероученья обрюзгли и одряхлели. Особенно христианские конфессии. Но для успеха нужен плацдарм. Нужна территория, которую будут населять только мои ветераны и адепты. Мне требуется для колонии этот город… в шести верстах от федеральный трассы…

– Зачем? – спросила она и села рядом с ним.

– За гуж я взялся, и попробую выдюжить… Любая секта обречена на прозябанье, если нет у неё обширных земель. И должны эти земли располагаться компактно. И моя паства должна их густо населять. В сущности, мне нужно моё собственное государство в чреве этой страны. С моими судами, администраций и полицией. Мы захватим этот город вежливым нахрапом… и отсюда с елейными, приторными речами начнём лопать душу этой страны… Я хочу обрести в государстве легитимную, официальную власть!..

И он, багровея, вскочил с дивана и зашмыгал по комнате…

– Моя власть будет во благо, – вещал он. – При моём главенстве народ станет иным… даже на генном уровне… Ведь я – учёный и практик. И моя религия будет не сборником басен и мифов, но незыблемой научной методой… кандалами для разума, кои не распилить… Но эти кандалы будут ласкать, хотя поначалу они болезненны. Но причиняет боль и разрыв девственной плевры, но разве возможно блаженство без дефлорации?..

И вдруг Алла вспомнила его жену, мечтавшую исступлённо о материнстве. Звали его жену, обвенчанную с ним в соборе, Анастасией; было у неё три выкидыша, и так и не смогла она родить. Однажды Алла услышала от неё: «Способен мой супруг зачать только рогатого чёрта, Сатану». Теперь лечилась Анастасия в психиатрической клинике от паранойи и конвульсий…

Он поперхнулся и смолк; Алла, мрачнея, подумала:

«С ним никто не был счастлив; его жена свихнулась. Он – доктор наук, профессор, но он не писал диссертаций. Учёную степень правительство присвоило ему за совокупность и результат опытов, которые всегда были засекречены. После развала Империи турнули его из высших эшелонов власти на панель. Он произнёс сам, толкуя о своей судьбе, это позорное слово: „Панель“. И теперь, вероятно, он хочет показать своим бывшим начальникам, сколь опасной для них может быть умная и мстительная проститутка…»

И он снова юрко семенил по комнате и вещал:

– Я возьму кормило власти в этом городе, который, право, мне симпатичен. Никто не должен понимать, что происходит нечто судьбоносное… Пусть черни мерещится банальная победа на выборах моего соратника – послушной овцы моего стада. Выборы главы города грядут поздней осенью; я уже активно готовлю победу моего ставленника. Но есть у меня теперь проблема с кандидатом… Ещё вчера я мог выбирать между Кириллом и Кузьмой…

Она беспокойно и протяжно молвила:

– Кузьмою?! Но за какие коврижки ему честь?.. И Кирилл… сей банкирский аристократ не рохля и не тюфяк… и фитиль бомбы может предательски под вами запалить…

– Но я полагаюсь на верность только тех, чей разум полностью мною помрачён. Эти люди способны вкалывать на шахтах и рудниках до полного изнуренья. Они способны пожертвовать собою ради того, кто их выпестовал. Такие люди могут сжечь себя, стать факелом; их не устрашает жупел смерти. Девочки, охмурённые мною, занимаются блудом, как священнодействием. Но не могут юродивые и болваны заниматься канцелярией. И приходится мне сохранять кое-кому разум для конторской работы… Сегодня я понял, что на Кузьму полагаться нельзя. Он храбрый и строптивый, и он, пожалуй, презирает тех, кто не убивал людей на войне. Я поразмыслю о его судьбе. Одна инъекция в вену… и он – бездумный тростник, колеблемый только моею волей…

Алла содрогнулась, ибо вдруг решила, что именно она своим наветом ввергает Кузьму в безумие; она с детства стыдилась быть ябедой. Чирков уселся на диван рядом с нею и хрипловато продолжил свои рассужденья:

– Теперь скажу о Кирилле… Он практичен и полезен мне… свои деньги я отмываю с его помощью… Но сегодня я сообразил, что нельзя на этого рафинированного финансиста возлагать дополнительные функции. Ибо может он вообразить, что незаменим. И очень для меня опасно, если он действительно станет незаменимым… Начнёт он куражиться, кичиться и требовать от меня даров, призов и премий… И, возможно, посягнёт на мою власть гуртовщика паствы…

– Вообще, – продолжал он, – главная причина изъянов и негативных явлений в любом тоталитарно-замкнутом сообществе в том и состоит, что в окружении властелина очень мало людей, способных к эффективному управлению… Рачительных и расторопных чиновников всячески от правителя оттирает его челядь; информацию для него аккуратно дозируют и фильтруют… И норовят со мною поступать точно так же… Разве ты, племянница, не скрываешь от меня информацию, если полагаешь, что она тебе вредит?

– Я очень стараюсь быть честной с вами, – отвечала она. – И я верю, что мне незачем вам лгать.

– Присуща брехня людям. Но я заметил, что в моей свите ты врёшь меньше других. Благодарю сердечно за это. Но тебя нельзя ставить главой города. И вовсе не потому, что не справилась бы ты с городским хозяйством: канализацией, канавами, газом и обогревом жилищ. Я уверен, что легко справилась бы ты с этим. Но ты была бы на этом посту чересчур яркой, блестящей… и очень заметной… Ведь ты – необычна; у тебя нет сумбура в мыслях. Ты хорошо образована и красива. Вокруг тебя сплетни будут роиться, как слепни… Я же пока не хочу привлекать всеобщее внимание к этому городу…